— Любую верховую лошадь, какая вам понравится.
Саймон сделал широкий жест и начал обсуждать достоинства различных лошадей в конюшне. Альфред задавал надлежащие вопросы, чтобы показать свой интерес. Мало-помалу молодой человек расслабился настолько, что позволил их разговору отойти от безопасных тем поединка и охоты. Он больше не опасался упоминать имена заключенных. Альфред понял, что за то время, пока ему не позволяли увидеть сэра Уильяма, Саймон не мог пожаловаться, какая тяжелая ответственность возложена на него. Он с горечью заметил, что в то время, когда в крепости была его мать, она управляла всем, в том числе и им, за исключением военных дел.
Альфред отвечал, утешая, но не комментируя и не Давая совета. Этот разговор не улучшил его мнение о Саймоне, но был ему более интересен, чем разговоры предыдущих дней, и время до ужина и того часа, когда можно было спокойно отправляться в постель, пробежало незаметно.
Утро застало Саймона добросовестно изучающим правую переднюю ногу Дедиса. Вызвали кузнеца, чтобы он сделал то же самое. Никто не смог найти повреждения — это едва ли удивило Альфреда, который знал, что конь просто от усталости спотыкался по дороге домой с охоты, но настаивал, что жеребец повредил ногу. Все согласились, что пробная пробежка на арене состязания будет хорошей проверкой. Альфред и Саймон выбрали по два турнирных копья и поехали верхом к ближайшей площадке во внешнем дворе замка, расположенной за стеной и отгороженной строениями внутреннего двора. Там, как и в первый раз, они должны были провести поединок. Саймон распорядился, чтобы несколько человек, работавших под навесом склада, ушли, чтобы не оказаться втоптанными в пыль, если разгоряченные поединком лошади станут неуправляемыми. Затем он сел и стал наблюдать за Дедисом, в то время как Альфред проехал до другого конца площадки.
— Я ничего не вижу, — окликнул он Альфреда, затем задал вопрос кузнецу, наблюдавшему вместе с ним, и добавил: — Лекарь лошадей тоже ничего не видит.
— Он кажется мне устойчивым, — отозвался Альфред. — Тогда начнем.
Альфред развернул Дедиса, сделал знак, что он готов, и, когда Саймон взял копье и приготовился, он тронул Дедиса шпорами и выдохнул: «Хэй!» Огромная лошадь устремилась вперед, равнодушная к мчавшейся навстречу ей лошади Саймона. Солнце, поднявшееся над стеной, сверкнуло на шлеме Саймона. Альфред наклонил голову, будто для того, чтобы уклониться от ослепительного блеска, и его копье, коснувшись центра, скользнуло влево по щиту Саймона и, зацепившись на мгновение за выступ на щите, пролетело над его плечом. Саймон нанес настоящий удар немного ниже щита. Он издал пронзительный крик триумфа и сильно надавил вперед. Почувствовав, что наконечник застрял, он снова пронзительно закричал, но в следующий момент наконечник освободился, щит Альфреда заколебался, и двое мужчин проехали мимо друг друга.
— Очень хорошо, — отозвался Альфред. — Вы почти справились со мной на этот раз. Мне следовало думать о вас, а не о правой ноге Дедиса.
Он остановился позади кузнеца и спросил:
— Мне показалось, что-то не в порядке в начале пробежки, и я отвлекся от поединка. Вы ничего не заметили?
— Нет, милорд, — ответил кузнец на плохом французском, — но это была короткая пробежка. Попробуете еще раз?
Альфред махнул Саймону и затем подъехал к нему.
— Вы слышали, ваш человек говорит, что он не увидел ничего, потому что пробежка была короткой. Попробуем еще раз?
— Конечно.
— Я займу ту же позицию, чтобы кузнец мог хорошо видеть Дедиса.
С этими словами Альфред направился вперед. Саймон отпустил поводья, затем натянул их снова, так как лошадь начала двигаться, и окликнул: «Сэр Альфред!» Альфред повернулся к нему, и Саймон поспешил сказать честно, но с некоторой неохотой:
— Я уверен, вы не попали в цель, потому что вас ослепило солнце. Будет справедливо, если мы поменяемся Местами. Кузнец может пройти на другую сторону.
Альфред добродушно засмеялся:
— Солнце ослепило меня немного, но это только практика, и важнее, чтобы кузнец как следует увидел походку Дедиса. Я надеюсь, что могу рассчитывать на то, что вы не разнесете повсюду новость о том, что я промахнулся и стал старым и слабым.
Саймон тоже засмеялся и направился туда, откуда он начинал раньше. Он не думал, что Альфред был стар и слаб, но его самоуверенность возросла. Он видел, что Альфред взял новое копье из-под навеса; это ничего не значило, просто привычка воина, привыкшего сражаться в турнирных поединках. Он крикнул, что готов, услышал ответный крик Альфреда и пришпорил своего коня. Все его внимание было приковано к тому месту на щите, в которое он хотел попасть. Он не заметил, что на этот раз Альфред пришпорил Дедиса гораздо сильнее, а только услышал, как он крикнул высоким, настойчивым голосом: «Хэй! Хэй!»
Жеребец припустился полным галопом, угрожающе оскалив крепкие желтые зубы, с вызовом заржав приближающейся лошади. Саймон, возможно, почувствовал, как его лошадь замедлила свой широкий шаг, но в это время удар огромной силы обрушился на его щит, край щита ударил его в грудь так, что у него остановилось дыхание. В то же время верхний край щита приподнялся и ударил его по забралу, с такой силой сдвинув шлем ему на лицо, что его сознание помутилось. Головокружение, боль и удушье парализовали его Он не мог даже оттолкнуть своим щитом копье Альфреда и не осознал, что тупой наконечник пробил его щит, пока не почувствовал, что его приподняло и выбросило из седла. Он вскрикнул, но его голос был лишь эхом крика Альфреда. Его последняя мысль была о том, что соперник тоже удивлен и потрясен, как и он.
Но это было не так. Крик Альфреда был криком полного триумфа. Он до последней секунды не был уверен (пока не увидел, куда направлен тупой наконечник его копья) в том, что не отступит и не промахнется. Но позиция была выбрана правильно, и недостатки, которые он заметил в положении Саймона — голова, слишком высоко поднятая над щитом, сильно наклоненный край щита, тело, выдвинутое далеко вперед, — искушали его. Он ударил, наклонившись вперед, понукая Дедиса сделать последнее отчаянное усилие, наклонив копье так, чтобы удар пришелся в выступ щита, и наконец громко закричал в восторге, когда увидел, что Саймон приподнялся в седле, выпустил стремена и рухнул на землю.
— Боже мой, — воскликнул Альфред, обращаясь к кузнецу, как только смог остановить и развернуть Дедиса, — он не сильно ранен?
Человек уже подбежал к своему хозяину; склонился возле него на колени и поднял забрало.
— Я не вижу крови, — крикнул он.
— Оставайтесь с ним, — прокричал Альфред, проезжая мимо. — Я должен поймать лошадь. Помощь я пришлю.
