– Нет, – сказал он тихо, – я не подчинюсь.
Разъяренный Ангус приводил свои доводы, но Дэллас был непоколебим. Как в полусне, до него доходили гневные слова отца, но ни одно из них не тронуло его. Когда Ангус исчерпал все свои аргументы, Дэллас спокойно встретил его взгляд:
– Я не могу рисковать жизнью Изабель. Если я подчинюсь Брюсу, Каммингзу донесут, что я отправился против Росса. Он может увезти Изабель, и у меня не будет возможности ее вызволить.
– Но у тебя нет выбора, Дэллас. В одиночку ты не возьмешь Инверлок.
– Я не оставлю ее, – твердо сказал Дэллас. – Я дал слово Изабель и обязан его сдержать.
– Но разве ты также не давал слово Роберту Брюсу? – спросил Ангус в то время как сын отвернулся от него. – Разве не так?
Дэллас не ответил. Ему нечего было сказать.
Иан Макдугалл в ужасе уставился на Дэвида Каммингза. Стены Инверлока, казалось, угрожающе сомкнулись вокруг него.
– Не могу поверить, что ты можешь обращаться с моей сестрой с такой жестокостью.
Каммингз пожал плечами.
– Она сама не оставила мне выбора.
Иан проглотил слова, готовые сорваться с его языка. Он знал, что Изабель может быть упрямой, даже вопреки здравому смыслу. Но такое… Он покачал головой.
– Меня вызывают в Аргилл к принцу Уэльскому. Я заехал в Инверлок за женой, но оказалось, необходимо оставить Мэри. Она нездорова и не может путешествовать в такую погоду. Пока я здесь, я снова прошу тебя освободить мою сестру.
Дэвид Каммингз вскочил со стула.
– А я снова говорю тебе, Иан Макдугалл, что твоя сестра сама выбрала свою участь. Освободить ее? Я предлагал ей свободу, но она не приняла моих условий.
Смущенный, Макдугалл покачал головой:
– Она не так глупа, чтобы отказаться от твоих предложений, если они были достаточно разумны.
– А разве нет? – хрипло расхохотался Каммингз. – У нее было несколько возможностей…
– Что ты хотел, чтобы она сделала?
– Это так просто. Она должна отречься от Роберта Брюса как короля, публично взять обратно клятвы, данные Дэлласу Макдональду, и провозгласить его изменником.
Иан с сомнением взглянул на него.
– И все?
Пожав плечами, Каммингз сказал:
– Это все, что я потребовал от нее.
– Могу я поговорить с ней?
Каммингз ухмыльнулся.
– Ты не боишься высоты? Мне говорили, что там, на башне, холодновато.
Лицо Иана вспыхнуло от гнева, и он сказал сухо:
– Я никогда не думал, что ты способен так издеваться над женщиной. Боже милостивый, вчера шел снег!
– Я приказал внести ее внутрь.
– И висеть, как птице, в клетке, всем на посмешище… У тебя дьявольски изощренный ум, Дэвид Каммингз.
– Лесть тебе не поможет, Иан, – съязвил Каммингз.
Макдугалл сжал губы, чтобы сдержать готовый сорваться с языка поток оскорблений. По взгляду Дэвида он определил, что тот это заметил. Он проглотил резкие слова и снова спросил:
– Могу я увидеть ее?
– Да.
Каммингз поднял бровь.
– Я так и рассчитывал, что ты увидишь ее до того, как отправишься в Дунстаффнаге. Может быть, тебе удастся ее образумить.
Обозленный тем, что Каммингз явно издевается над ним, Иан снова впал в мрачное состояние, которое никак не соответствовало очевидному удовольствию хозяина замка. Он даже стал сомневаться, разумно ли он поступает, оставляя Мэри, даже учитывая ее деликатное положение.
– Успокойся, успокойся, Иан, – в конце концов, произнес Каммингз. – Если ты убедишь свою сестру, я все еще готов взять ее в жены.
Ошеломленный, Иан уставился на него:
– В… жены?
– Да. Разве это не замечательная мысль? И мне она по душе. Это объединит наши силы и свяжет семью Каммингзов с Макдугаллами для обоюдной выгоды.
Он издевательски рассмеялся.
– К тому же, у меня есть документ, по которому земли в Скае остаются дражайшей вдове, если Дэллас Макдональд безвременно умрет. А заполучить вдову с таким наследством… – вот что сделает меня действительно могущественным.
Каммингз пошел к двери и позвал слугу, затем обернулся:
– Сделай все, что в твоих силах. Погода ухудшилась.
Ветер раскачивал деревянную клетку, и она качалась взад и вперед все быстрее. Изабель крепко держалась за ее края, закрыв глаза. Вначале качка довела ее до тошноты, а стоящие внизу грубо хохотали, пока ее не вырвало прямо на их головы. Это было возмездием.
От новых порывов ветра цепи, на которых висела клетка над каменистым двором, оглушительно скрипели, и Изабель содрогнулась от; леденящего холода, пронизывающего ее насквозь, как если бы она была совсем голой. Действительно, ей нечем было защищаться от холодных ветров, дующих с севера с нарастающей силой. Она вся дрожала, и зубы стучали.
Закутавшись в тонкий плащ и съежившись, Изабель старалась мысленно отвлечься от своих мучений. Волосы ее разметались по ветру, били по рукам и путались в деревянных брусьях клетки.
Она облизала сухие, потрескавшиеся губы.
Когда клетка внезапно качнулась вновь, она не могла удержаться и больно ударилась головой. Разве еще не настало время забрать ее в дом? Было еще светло, и на западной стороне неба все еще виднелся в тумане солнечный диск. В это время какой-то человек подтянул цепи и медленно направил клетку к отверстию в стене. Клетка с размаху ударилась о камень, покачнулась, и она испугалась, что выпадет во двор.
Но человек выправил клетку, и она со скрежетом скользнула внутрь, затем тяжело опустилась на каменный пол. Пораженная, Изабель не удержала равновесия.
Верный своему слову, Дэвид Каммингз никому не разрешал разговаривать с Изабель, и она давно ни слова не слышала от тех, кто приносил ей хлеб и воду. Все, что она слышала, исходило от тех, кто дразнил ее, и она научилась воспринимать их речи, как бессмысленное бормотание.
Споткнувшись, не в силах держаться на своих озябших, онемевших ногах, Изабель распростерлась на каменном полу. Горячая краска прилила к ее щекам, она ожидала взрыва грубого смеха. Но такового не последовало. Вместо этого женщина, которая ее обслуживала, провела ее в комнату, и Изабель вытаращила глаза.
От деревянного блюда с едой, стоящего на столе, поднимался пар. Когда, прихрамывая, она подошла ближе и почувствовала запах теплого хлеба и мяса, у нее от голода свело желудок. Ей хотелось наброситься на еду, но он сдержалась. Если с ней обращаются, как с животным, она не будет им подыгрывать. Дэвид Каммингз думает, что превратит ее в животное, но она сумеет доказать ему обратное.
Служанка жестом показала, чтобы Изабель поела, и та заставила себя медленно подойти к столу. Ее руки непроизвольно задрожали, когда она отломила кусок хлеба. И хотя она съела совсем немного, однако почувствовала боль в желудке. Выпив глоток вина из чаши, стоявшей возле нее, Изабель задалась вопросом, что стало причиной столь неожиданной щедрости.
