– Все было ужасно! Мне следовало слушать тебя, кузина. У него не хватило денег на шампанское. Ты не скажешь ведь тете Хетти?
– Что сказать, мы придумает в карете! Идем! – предложила Лаура, обнимая баронессу.
Она взглянула на Хайятта, чтобы поблагодарить, и увидела, как он разочарован.
– Но я должна поехать с ней, извините, Хайятт! – попросила она. – Вы очень нам всем помогли!
– Медоуз может сам отвезти баронессу домой, – сказал Хайятт без особой надежды.
– Я позабочусь о том, чтобы обе эти молодые леди благополучно добрались домой, – пообещал Медоуз, кивая головой в сторону Анжелы и Оливии.
Разумеется, вначале он собирался завезти мисс Карстерс, чтобы затем оказаться с Оливией в карете наедине. Никогда прежде баронесса не была в столь подавленном состоянии, и он надеялся извлечь выгоду из него.
– Не стоит расстраивать ваших компаньонок! Мы скажем, что баронесса почувствовала усталость, и я отвез ее поэтому домой. А вы отвезете мисс Харвуд, Хайятт?
– Да, конечно! Но мы, наверное, вернемся сначала к Пекфорду, чтобы повальсировать немного.
Заметив синюю маску в руке Оливии, он повернулся к ней и взял ее за руку.
– Надеюсь, вы усвоили урок, баронесса! Вытрите слезы и поезжайте домой!
Когда он убрал свою руку, маска была у него. Медоуз ушел вместе с Оливией и Анжелой. Хайятт покачал перед Лаурой своей добычей.
– Леди не должны появляться в Пантеоне без маски, – на его лице играла озорная улыбка. Но теперь сомневалась Лаура:
– Стоит ли? – спросила она. – Ливви ведь не понравилось.
– С ней не было рядом такого закоренелого повесы, как лорд Хайятт! – улыбался закоренелый повеса. – Я буду защищать вас, все остальные джентльмены станут держаться от вас на большом расстоянии, – пообещал он.
– Подождите…
Он подошел к привратнику и вернулся от него с черной маской и похудевшим на приличную сумму карманом. Они надели маски и вошли в танцевальный зал.
Лауру охватила нервная дрожь. Прежде у нее никогда не возникало желание оказаться в сомнительной ситуации, но в то же время она поняла, какого чудесного возбуждения она себя лишала.
Хайятт привлек ее к себе. Лаура пристально посмотрела на него. Маска превратила его в незнакомца, темные глаза опасно поблескивали в прорезях, губы раскрылись в дерзкой улыбке.
– Пантеон оправдал ваши ожидания? – спросил Хайятт.
– Здесь замечательно!
Музыка вальса и привлекший Лауру к себе Хайятт создавали неповторимое очарование, которому поддалась легкомысленно Лаура. То, что кое-кто из джентльменов танцевал, обнимая свою даму обеими руками, чтобы удержаться от падения, она не заметила. Она смотрела лишь на Хайятта, она ощущала его близость, волшебные объятия его рук Они кружились в волнах музыки.
– Вы мне верите? – спросил он.
– О чем вы, Хайятт?
– О том, что заглянул я к леди Деверу лишь для того, чтобы сказать, что она может забирать свой портрет.
Легко поверить в то, чему страстно желаешь верить.
– Полагаю, это так, – ответила она, – но…
– Еще какие-то мои грехи требуют объяснения? – удивился Хайятт. – Тогда давайте разберемся с ними полностью сейчас, Лаура, пока вы в великодушном настроении!
Она вспомнила о стонущих пружинах кровати. Но чтобы заставить пружины заскрипеть, вовсе не обязательны два человеческих тела! Возможно, на кровать опустилась одна леди Деверу. Лаура не могла снизойти до упоминания скрипа пружин кровати. Она поспешно вспоминала, в чем другом могла обвинить Хайятта, но не нашла. Наоборот, если все так, как он говорит, то ужасно вела себя она сама.
– Я была не права, – сказала Лаура. – Я разорвала чудесный рисунок, который вы подарили. Я сто раз уже жалела об этом.
– Я нарисую вас еще, – пообещал Хайятт. – Хотите, я напишу ваш портрет маслом?
– В самом деле? А какой вы на этот раз меня нарисуете?
– Я нарисую вас ангелом… с потрескавшимися от земной боли ступнями, – добавил он и, рассмеявшись, крепче прижал ее к себе.
– Вы уже написали одну босоножку! – воспротивилась замыслу Лаура.
– Тогда я изображу ореол над вашей головой, хотите? Но только наискосок немного, ведь у вас есть опасность стать падшим ангелом, не так ли?
– Пожалуй! Признаю, что мне нравится в Пантеоне! Я лицемерила, выходит, убеждая Ливви держаться от него подальше, сама-то я заявилась сюда при первой же возможности!
– Искушение делает нас всех грешниками, но грешен холодностью не испытывающий искушений. Противостояние искушению освобождает от греха.
– Тогда уйдем сейчас же! – решила Лаура.
– А я думал, вам на самом деле нравится!
– Да, но ваши слова о потрескавшихся ступнях отрезвили меня.
– Милая глупышка! Сатана далеко отсюда и не собирается хватать вас своими когтями, – сказал Хайятт и страстно поцеловал ее прямо посередине зала.
На мгновение Лаура застыла в неподвижности. Она не должна была этого допустить! Даже Ливви никогда не позволяла… Она отступила и оглянулась, опасаясь возмущенных взглядов, и не заметила ни одного.
– Хайятт! – вскрикнула она. – Что вы сделали?
– Я поддался искушению, каюсь. Давайте выбираться отсюда!
Он потянул ее из зала за собой через вестибюль в ожидавшую их карету с такой скоростью, что можно было, упав, свернуть себе шею.
– Если меня кто-либо узнал, я погибла, – причитала по пути Лаура.
– И к несчастью леди Джерси, эта неугомонная старая сплетница, заметила вас!
– Но леди Джерси не бывает в Пантеоне!
– А сегодня вечером она здесь! А также леди Эмили Купер и королева Шарлотта! Королева Шарлотта была настолько потрясена, увидев вас, что даже рассыпала свой нюхательный табак.
– Ой, какой вы смешной, – рассмеялась Лаура. – Зачем вы стараетесь запугать меня?
– Я просто пытаюсь представить себя вашим спасителем! Даме с загубленной репутацией нужен непременно джентльмен, чтобы восстановить ее в глазах общества. Ничто, кроме замужества, уже не спасет вас, мисс Харвуд.
Хайятт снял сначала свою маску, затем снял маску с Лауры. В тусклом свете она заметила, как изменилось игривое выражение его лица. Он все еще улыбался, но это была совсем другая улыбка, она была мягче, душевнее… Но прежде, чем она смогла отметить все тонкости выражения его улыбки, карета тронулась с места, толчком бросив ее в объятия Хайятта. Его руки сомкнулись, их губы встретились. Ощущения Лауру вновь унесли в Пантеон и беспомощно закружили в коварной мелодии вальса. Его язык раздвинул ее губы, руки ласкали ее плечи… Лаура возносилась, она летала, она была бессмертна, она парила над землей высоко-высоко… Ореол ее окончательно покосился, когда она страстно ответила на объятия Хайятта.
