Он повернулся к двери. Наверно, он завершил разговор с ней. Но тут он увидел Джейми, заснувшего в кресле. Он остановился и нахмурился.
— Почему мальчик спит в это время? — спросил он у горничной.
— Не знаю, ваша светлость.
Она поспешила растолкать Джейми. Джейми сел, его волосы растрепались, на покрасневшей щеке отпечаталась обивка кресла.
— Хорошо, — сказал герцог. — Мальчики не должны спать днем. Проследите, чтобы он не засыпал до вечера.
— Да, ваша светлость, — прошептала горничная.
Герцог кивнул и пошел к двери.
— До свидания, дети. Если вы будете хорошо себя вести, я приду к вам еще.
И он ушел.
Абигайль подошла к Джейми. Он готов был вот-вот расплакаться.
— Я хочу к маме.
— Я знаю, милый, — прошептала Абигайль. — Я знаю. Но мы должны быть терпеливыми, мама придет к нам.
Она прижала Джейми к груди и покачала его, чтобы успокоить. Герцог был не прав. Она не хотела возвращаться в их лондонский дом. Она хотела вернуться в Шотландию. Чтобы помогать маме, отмывать грязный замок сэра Алистэра, чтобы ходить с ним на прогулки, наблюдать за барсуками и удить рыбу в чистой голубой реке. Она хотела, чтобы все они вернулись в замок и жили там вместе.
И она очень боялась, что не увидит больше замок Грейвз и сэра Алистэра.
Говорящий Правду взглянул на небо и увидел, что на луну наползают облака. Он помнил, что говорила принцесса Симпатия: чародей бессилен, только пока на него падает лунный свет. Едва воин повернулся, чтобы броситься бежать в долину, как появилась летучая мышь. Когда облака скрыли луну, перед ним снова явился чародей, могущественный и разъяренный.
— Что ты сделал? — прогремел он. — Зачем ты освободил Симпатию? Теперь ты останешься здесь вместо нее и улетевших птиц. Тебе все равно не догнать ее. Я заколдую тебя, так что ты потерял ее навсегда.
К тому времени как Алистэр вернулся в гостиницу, уже стемнело. Его преследователь старался не отставать от кареты, но когда они добрались до гостиницы, его место занял другой человек. Однако Алистэра в этот момент заботило совсем другое. Он хотел побыстрее оказаться в комнате, которую делил с Хелен, укрыться от взглядов, неизменно провожающих его, и спокойно поужинать.
Он просто хотел отдохнуть.
Но как только он вошел в комнату, сразу почувствовал напряжение. Он на мгновение остановился в двери и посмотрел на Хелен. Она нервно ходила от окна к кровати и была явно чем-то взволнована.
— Я подумал, что закажу простой ужин, и мы поедим здесь, наверху, — сказал Алистэр, подходя к умывальнику. Он налил немного воды в таз. — Ты согласна, здесь поесть? — Он умыл лицо и повернулся к Хелен.
— Думаю, да.
Алистэр промокнул лицо полотенцем.
— Чем ты занималась днем?
— О, ничем особенным. — Густой румянец залил ее щеки, шею и грудь. Она выглядела премило, но она лгала.
Алистэр подошел к ней и спросил:
— Ты выходила?
Хелен захлопала ресницами.
И он внезапно и неотвратимо понял.
— Ты виделась с Листером.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— Да. Я все же должна была попытаться убедить его. Жаркий гнев кипел и бурлил у него в крови, но он держал себя под контролем — из последних сил.
— Убедила?
— Нет. Он решил оставить детей у себя. Алистэр склонил голову набок, разглядывая Хелен:
— И он позволил тебе уйти? Может, даже помахал рукой на прощание?
Румянец Хелен стал еще гуще.
— Он не пытался удержать меня…
— Нет, конечно, нет. Зачем ему это, если он похитил детей, чтобы заполучить тебя назад.
Хелен вздрогнула как от удара.
— Как ты узнал, что он хочет вернуть меня?
Алистэр рассмеялся:
— Мужчина не станет просто так красть своих внебрачных детей, если у него уже есть три сына-наследника. Я его понял. Я разгадал его игру. Он использует их как приманку, чтобы ты вернулась.
— Он сказал, что я никогда не увижу их, если не стану снова его любовницей.
Что-то внутри его оборвалось. Он почувствовал, как яростный поток подталкивает его к безумию.
— Ты согласилась? — Алистэр пересек комнату и сжал ее руки. — Скажи мне, Хелен, ты согласилась вернуться к нему и разделить с ним постель?
— Он сказал, что я не увижу их, пока не вернусь к нему. Они все, что у меня есть, Алистэр. Мои дети. Мои кровиночки.
Он встряхнул ее:
— Ты согласилась?
— Я не могу расстаться с ними навсегда.
— Будь ты проклята, Хелен! Ответь, ты согласилась?
— Нет! — Она закрыла глаза. — Нет. Я сказала ему «нет».
— Слава Богу! — Он схватил ее в объятия. От мысли, что Хелен будет с Листером, он едва не потерял рассудок. — Он не обижал тебя?
— Нет, — глухо сказала она. — Он схватил меня за руку, но…
Алистэр замер, держа ее тонкие пальцы в своей большой ладони.
— Он причинил тебе боль?
— Это ничего.
Она мягко отняла руку.
— Он ударил тебя?
— Нет, Алистэр, нет.
— Слава Богу!
Он прижался губами к ее губам, желая вытеснить образ Листера, вставший между ними. Ее отклик успокоил его, так что через некоторое время он смог оторваться от ее губ.
— Прости, ты, должно быть, считаешь меня… зверем.
— Нет, — тихо произнесла Хелен. — Я считаю тебя мужчиной. Мужчиной.
И когда она вновь приблизила к нему свои губы, Алистэр уже был способен целовать ее нежно и бережно.
Его глаз был закрыт — может быть, он не хотел видеть реальность их ситуации, — он только чувствовал. Легкие пальчики пробежались по его груди, спустились к бриджам, и он затаил дыхание, ожидая, что она сделает. Ее пальцы добрались до пуговиц, расстегнули их, освобождая его.
Он потянулся к ней.
— Хелен.
— Нет, — твердо сказала она. — Нет, позволь мне. Его руки опустились — он был хоть и джентльменом, но все же не святым. Он слышал шелест ее юбок, когда он встала на колени, чувствовал пальцы, а потом тепло ее дыхания.
Он сделал героическое усилие и попытался хоть раз отговорить ее:
— Ты не должна это делать.
Ее шепот ветерком подул на его раскаленный жезл.
— Я знаю.
Потом ее горячий влажный рот обхватил его, и он мог только стонать. Его ноги дрожали и подкашивались. Господи! Как-то раз, очень давно, он платил за это проститутке и был разочарован. Тогда после нескольких простых движений он просто был способен кончить. Сейчас… сейчас было легкое давление, прикосновение ее бархатного языка, а больше всего — осознание, что это она. Он больше не мог.
