Он не мог вернуться в прошлое и что-либо изменить.
Он почти влюбился в Клер Кемпбелл, вынужден был признать Рэнналф. Им владела не просто страсть, его чувства были куда глубже. Он не был влюблен в Джудит Лоу, но что-то такое было… и он ни о чем не жалел. Она стала бы его презирать, если бы он не испытывал к ней ничего, кроме жалости. С другой стороны, это не было и вожделением, хотя лорд мучительно хотел оказаться с ней в одной постели. Это было не… Рэнналф просто не знал, что было и чего не было в его душе. Он никогда не отличался эмоциональностью. Сколько он себя помнил, жизнь всегда виделась ему в бледных тонах пресыщенного цинизма.
Как он мог понять свои чувства к Джудит Лоу, когда у него не было примера, чтобы сравнить? Неожиданно Рэнналф подумал о своем уравновешенном, строгом, непреклонном, предельно корректном и ответственном старшем брате Эйдане, который в восемнадцать лет поступил на службу в кавалерию, как это и было запланировано в момент его рождения. Об Эйдане, который недавно женился, ни словом не обмолвившись никому, даже Бьюкаслу, и который внезапно подал в отставку, чтобы вместе с женой поселиться в загородном поместье. С женщиной, с которой связал себя брачными узами только для того, чтобы сдержать слово, данное умирающему офицеру, служившему вместе с ним на юге Франции. Еще до поездки в Грандмезон Рэнналф сопровождал брата из Лондона в дом его жены, где познакомился с леди Эйдан и двумя их приемными детьми.
Рэнналф был поражен, впервые увидев двух крошек, радостно помчавшихся навстречу Эйдану, причем маленькая девочка называла его папой. Брат подхватил детишек на руки осыпая их ласками, как будто они были его родной кровью и плотью. А потом он перевел взгляд па жену, медленно подошедшую вслед за детьми, обнял и поцеловал.
Да, подумал Рэнналф, вот он, тот самый пример. В тот момент, когда Эйдан обнял Еву и поцеловал ее, оп выглядел молодым добродушным парнем, счастливым, очень уязвимым и непобедимым одновременно.
Тому, что наблюдал Рэнналф, было только одно название…
Любовь.
Лорд быстрым шагом вошел в свою гардеробную, где в шкафу висел его сюртук. Он долго рылся в кармане, пока не нашел то, что искал. Рэнналф извлек на свет небольшой сверток, развернул коричневую бумагу и увидел на ладони дешевую маленькую табакерку с выгравированной на крышке уродливой головой поросенка. Лорд грустно усмехнулся, сжал табакерку в руке, неожиданно почувствовав себя самым несчастным человеком на земле.
Джудит возвратилась домой в последней карете вместе с бабушкой, которая собиралась медленнее всех и два раза посылала девушку наверх в комнату, служившую им гардеробной, проверить, не забыла ли она чего-нибудь. К тому времени, как они вернулись в Харвуд, было уже очень поздно. Все гости давно разошлись по своим спальням.
Тетушка Эффингем дожидалась их в холле.
– Джудит, – сердито проговорила она, – проводи бабушку в комнату и спустись ко мне в гостиную.
– Я тоже приду, Луиза, – вмешалась миссис Лоу.
– Мама, – напрасно леди Эффингем старалась смягчить голос, в ее глазах по-прежнему плескалась ярость, – уже поздно, и ты устала. Джудит проводит тебя наверх и позовет Тилли, если ее еще нет в спальне. Горничная поможет тебе раздеться, лечь в постель и принесет чашечку чая и грелку, чтобы быстрее согреться и заснуть.
– Я не хочу ложиться в постель и чая тоже не хочу, – решительно проговорила старушка, – я спущусь в гостиную. Джудит, дорогая, можно снова взять тебя под руку? Кажется, я сегодня слишком долго просидела в розарии. От ветра у меня заломило суставы.
Джудит предполагала, что ее ждет суровое наказание. Девушка с трудом могла поверить, что набралась смелости выступить на публике, – отец наверняка запер бы ее на целую неделю в комнате. Она даже распустила волосы. Джудит играла и наслаждалась реакцией зрителей, целиком и полностью завладев их вниманием, хотя в тот момент она не осознавала своей власти над ними. Она на время превратилась в леди Макбет. Гости были покорены ее талантом, аплодировали и хвалили ее. Вряд ли то, что она сделала, так уж неприлично. Все остальные тоже развлекали зрителей, причем не всегда музыкальными номерами. Джудит была настоящей леди и такой же гостьей в доме леди Бимиш, как и все.
Леди Бимиш сказала, что у нее потрясающе красивые волосы. С чем она их там сравнила? Нахмурившись, девушка пыталась вспомнить слова пожилой леди, а тем временем медленно поднималась по лестнице, поддерживая бабушку и чувствуя на спине взгляд леди Эффингем.
«Она сказала, что мои волосы подобны окрашенному в золото летнему закату».
Леди Бимиш, обладавшая изысканными манерами, никогда не стала бы расточать фривольные и откровенно льстивые комплименты, думала Джудит. Значит, кто-то на самом деле считает ее волосы настолько восхитительными, похожими на окрашенный в золото летний закат?
– От этих сережек у меня уши болят почти так же, как от тех, других, – пожаловалась бабушка, снимая подвески на пороге гостиной. – Хотя, конечно, я носила их весь вечер. Куда же мне их положить – так, чтобы не потерять?
– Отдайте мне, бабушка, – сказала Джудит, забрав из старческих рук украшение и аккуратно спрятав его в ридикюль. – Я уберу их в вашу шкатулку, когда мы поднимемся наверх.
Джудит сразу заметила Хорэса Эффингема. Молодой человек сидел на ручке кресла со стаканом какой-то коричневой жидкости в руке, беспечно покачивая ногой и глядя на девушку хитрым, дерзким взглядом. Джулиана также находилась в гостиной и вытирала глаза кружевным платочком.
– Тебе лучше, Хорэс? – спросила бабушка. – Ужасно, что ты почувствовал себя плохо и вынужден был пропустить ужин и вечернюю увеселительную программу.
– Почувствовал себя плохо? – рассмеялся Хорэс. – Да я просто чуть не умер со скуки. Я по прошлому опыту знаю, какая смертная тоска царит на вечерах у леди Бимиш.
Джудит, которую внезапно замутило, отвернулась, чтобы не видеть и не слышать этого человека.
– Отвратительный вечер, – пожаловалась Джулиана, – за ужином я сидела на другом конце стола от лорда Рэнналфа, а он даже не попытался переменить гостевые карточки. Он будто находился не в доме своей бабушки! Я-то думала, что леди Бимиш заинтересована в нашем браке. Уверена, он специально подговорил ее посадить меня подальше. Я ему не нравлюсь! Он не собирается делать мне предложение. И вообще, когда я сыграла на фортепиано, он аплодировал мне так же, как леди Маргарет, а я ведь играла намного лучше ее. И он не попросил меня сыграть снова. Меня никогда в жизни так не унижали и не оскорбляли. Мама, я ненавижу его. Я его ненавижу!
