— Через пару секунд она выходит. Прехорошенькая…
— Она шла добровольно? — прервал его маркиз.
— Святой истинный крест! — ответил Джеб. — Сбежала по ступенькам в синем дорожном плаще с капюшоном на голове.
— Она не протестовала, не кричала? — пытал его маркиз.
— Нет, хозяин, чтоб мне провалиться, если я вру! — сказал человечек, испуганный резким тоном маркиза и его гневным выражением лица. — Она бежит по тротуару и влезает в карету, как будто торопится не меньше его.
— Она с ним не говорила? — спросил маркиз, чуть помолчав.
— Клянусь, милорд.
Казалось, Алтон окаменел.
Сидящие за столом люди, глядя на него, поняли, что речь идет о какой-то неприятной неожиданности, и молчали.
И тут, словно почувствовав, что должен как-то ослабить невыносимое напряжение, Джеб нерешительно сказал:
— Она что-то сказала, хозяин.
— Что?
— Только не ему, а старухе, которая подошла к двери, когда они уезжали.
— Что она сказала?!! — взорвался маркиз. Говори, пока я тебя не придушил!
Он сделал шаг в сторону тщедушного оборванца, и тот испуганно попятился.
— Она сказала, милорд, — и я уверен, что не ошибаюсь: «Не волнуйся, дорогая, — может, Клайд ранен не так уж серьезно». Вот что она сказала, хозяин. Я не вру, это ее собственные слова.
— Так вот как он заманил ее! Маркиз распахнул дверь библиотеки и вышел в холл.
— Пусть мне немедленно оседлают самого быстрого коня! — приказал он. — Мерку… Нет, Громовержца. И пусть моя дорожная карета с четверкой и лишним грумом едет по Дуврской дороге, пока не догонит меня. Я поеду напрямик. Все понятно?
Лакей бросился выполнять приказ.
Маркиз вернулся в библиотеку, бросив на ходу Джебу кошелек, и, подойдя к столу в дальнем конце комнаты, достал дуэльные пистолеты и начал их заряжать, не обращая внимания на гостей, изумленно смотревших на него.
Когда он наконец сунул в карман сначала один пистолет, а потом второй, лорд Хобарт не выдержал:
— Что вы собираетесь делать, Алтон?
— Убить это отребье, — коротко ответил маркиз.
Лорд Хобарт откинулся на спинку стула:
— Я полностью поддерживаю вас.
— И я, — добавил граф Сент-Винсент. Только лорд Хоксбери смотрел на маркиза озабоченно:
— Осторожнее, Алтон! Нет ничего опаснее крысы, загнанной в угол!
Но его предупреждение не было услышано: маркиз быстрыми шагами вышел.
Сильвина сошла к завтраку настолько переполненная счастливыми мыслями, что не сразу заметила непривычную молчаливость брата.
Накануне всю дорогу домой из Алтон-Парка он без умолку говорил о маркизе, о том, как он им восхищается и как хотел бы во всем ему подражать.
— Ты обратила внимание на то, как на нем сидит фрак, Силь? — спрашивал он. — Надо узнать, кто ему шьет: Уэстон или Стульц! Ни морщинки! Сидит, как влитой! А его галстуки! Если бы мне хоть раз удалось завязать узел, хоть немного похожий на его, я, наверное, умер бы от счастья.
Он все говорил и говорил… Сильвина поняла, что со свойственным юности энтузиазмом Клайд нашел себе кумира.
— Видела бы ты, как он ездит верхом! Кажется, они с конем — одно целое. Я знаю, у него породистые лошади, но он их великолепно показывает, Силь. И я уверен, что и на какой-нибудь старой кляче он выглядел бы не хуже. Вот это мастерство верховой езды! Мне бы хотелось увидеть, как он правит четверкой. Говорят, он делает повороты круче всех в Лондоне!
Сильвина была счастлива сидеть и слушать бесконечные похвалы человеку, одно имя которого заставляло ее трепетать от радости и восторга.
«О, сэр Юстин, сэр Юстин! — повторяла она про себя. — Я снова нашла вас. Ничто на свете не важно, раз вы… любите меня».
Она вспоминала, как он целовал ее ладони, вручая ей свое сердце, и лелеяла в душе эту тайну… Она даже уснуть не могла от счастья, и только прижималась губами к своим ладоням, словно на них остались следы поцелуев Юстина Алтона.
Но, как ни странно, этим утром Клайд хмуро молчал.
— Что с тобой, милый? — спросила наконец девушка. — Я вижу, ты плохо спал.
Ее брат встал из-за стола и подошел к окну.
— Когда мы вернулись вчера домой, я все думал, — тихо сказал он, — что поступаю, как трус, Силь. Не годится мужчине прятаться за спину женщины.
— Но, Клайд… — начала было Сильвина, но он поднял руку, призывая ее замолчать.
— Я принял решение, — сказал он, — и поступлю так, как сделал бы маркиз, окажись он на моем месте. Я собираюсь ему во всем признаться, Силь. Я скажу ему правду — и надеюсь, что он поверит мне.
Сильвина сжала руки.
Секунду она колебалась, не сказать ли брату, что эта жертва уже не нужна. Маркиз обещал спасти их обоих и знал, что трудное положение, в котором оказался Клайд, — не его вина. Но тут она вспомнила, что обещала маркизу никому не рассказывать о происшедшем. А как она могла успокоить Клайда, не открыв ему, что попала в чужую спальню, убегая от любвеобильного мистера Каддингтона?
— Если маркиз будет сегодня у себя, — нервно произнес Клайд, — я попрошу, чтобы он принял меня. Наверное, после ленча это будет удобно. Если нет, то обязательно завтра. Не спорь со мной, Силь, я решился.
Он посмотрел на сестру словно впервые и увидел у нее на глазах слезы.
— Ничего, — сказал он, — не надо огорчаться. Я приму то наказание, какое мне назначат, и, надеюсь, покажу себя мужчиной.
— Ах, Клайд, я так горжусь тобой! — воскликнула девушка.
— Не с чего, — ответил он, смутившись. — Мне следовало это сделать сто лет назад. Но только когда я попал в Алтон-Парк, познакомился с маркизом и почувствовал, как он отличается от этой низкой свиньи, Каддингтона, я понял, что позволил себя запугать и веду себя, как подлец. Отцу было бы стыдно за меня, и маме тоже. Ты не должна была позволять мне так поступать, Силь.
— Я так боялась за тебя!
— Мне стыдно за самого себя, право же. Ну, ладно, надо мне идти. Раннее утро не время для героики. — Клайд подошел к сестре и обнял ее.
Сильвина не успела больше ничего сказать ему — он ушел. Услышав, как за ним захлопнулась парадная дверь, она сжала руки и прошептала:
— Спасибо тебе, Боже, слава Тебе! Только сейчас девушка поняла, как больно ранила ее готовность Клайда принести ее в жертву, не обращая внимания на ее страдания, ради того, чтобы самому оставаться в безопасности. Теперь он намерен был сам бороться с трудностями, как подобает мужчине, и с внезапным приливом радости Сильвина подумала, что этим они обязаны маркизу.
Какой он необыкновенный, какой хороший и безупречный во всем!
Девушка долго сидела в столовой. Она была так счастлива, что не замечала, как бежит время. Бесси не стала беспокоить ее. Потом она поднялась наверх, надела шляпку и вывела Колумба погулять на солнышке. Вернувшись, она вспомнила, что еще ничего не сделала по дому.
