Луиза повернулась и почти бегом бросилась в толпу. Она не знала, куда подевались маркиз и тетушка, – разглядеть их в такой толчее не представлялось возможным, – но она увидела выход на улицу… И внезапно ей отчаянно захотелось сбежать отсюда. Если она сейчас разрыдается перед этой любопытной толпой, она уже точно этого не переживет! Довольно и того случая в парке, что так омрачил ее первый сезон.
Девушка протиснулась мимо группы дам, что-то оживленно обсуждающих, вышла из галереи, сделала несколько шагов по тротуару и остановилась.
Она должна во что бы то ни стало справиться с сердечной болью! Лукаса она больше не интересует, это ясно. И если все, что ей предстоит, это скрасить старость лорда Гиллингема, – а мысль эта вызывала в ней бесконечное уныние, – так тому и быть! По крайней мере Лукас увидит, что и она способна вести себя как взрослый, ответственный человек. Пусть знает, что она вовсе не такая уж эгоистка, какой он ее считает. А что касается его зрелости, на которую он так претендует, то по-настоящему зрелый человек всегда даст другу шанс загладить вину. Так думала Луиза, кусая губы, чтобы не расплакаться. Но если бы только…
Лукас не всегда был таким непреклонным с ней. Она вспомнила, как Лукас нежно брал ее за руку, как впервые поцеловал ее… Слезы неудержимо хлынули из глаз. О Боже, только бы никто не увидел ее в таком виде. Надо отыскать маркиза и тетю, сказать, что у нее разламывается голова…
Она сделала несколько шагов и натолкнулась на что-то твердое.
– Пардон, мисс, – произнес грубый голос. Девушка моргнула и увидела перед собой уличного продавца с тележкой.
– Ничего, – пробормотала Луиза. – Это я виновата. – Теперь слезы уже вовсю струились по ее лицу. Она отвернулась и едва не столкнулась с полной дамой, изучающей ее с сочувственным любопытством.
– Милочка, вы хорошо себя чувствуете? Смущенная Луиза с усилием кивнула.
«Только бы уйти подальше отсюда. Где же тетушка?» И что она скажет маркизу, когда он увидит ее заплаканной?
Пока Луиза, зажмурив глаза, старалась придумать оправдание своим слезам, рядом раздался знакомый голос:
– Луиза! Что случилось?
Тетя Марианна! И с маркиз, разумеется, с ней. Он подошел к Луизе с поспешностью, которая в другое время весьма бы ее обрадовала. Но теперь… Луиза только покраснела и попыталась удержать слезы.
– Это все тот грубиян! Он приставал к бедняжке, – вмешалась дама, выражая Луизе сочувствие. – Он что-то сказал ей, такое… ужасное. Неудивительно, что бедняжка расстроилась.
– Нет, вовсе нет, – выговорила Луиза. Дама, без сомнения, хотела помочь, но все было не так.
– Где этот человек? – грозно спросил маркиз. Луиза огляделась, но уличного торговца и след простыл. И слава Богу! Бедняк ни в чем не виноват, а его еще обвинят напрасно. Но ей не хотелось здесь, в этом людном месте, объяснять истинную причину своих глупых слез.
– Подумать только! Он улизнул, – воскликнула готовая помочь дама. Марианна переглянулась с маркизом и взяла Луизу под руку.
– Думаю, нам пора возвращаться.
– Да, вернемся, пожалуйста, – согласилась Луиза. – Я хочу домой.
В экипаже Марианна попыталась мягко расспросить девушку, но Луиза только качала головой и смотрела на нее умоляюще, и Марианна оставила ее в покое. К тому времени, как они подъехали к дому, Луиза почти успокоилась. Прощаясь с маркизом, она мило поблагодарила его за экскурсию.
– Я не заслуживаю благодарности, раз позволил какому-то негоднику вас напугать, – сказал он мрачно. Она покраснела.
– Это правда пустяк. Но спасибо за ваше участие. Когда вы рядом, я чувствую себя в безопасности.
Быстро присев, девушка поспешила наверх в свою комнату, чтобы избежать новых вопросов. В спальне она заперла дверь и упала лицом в подушки. Слезы только того и ждали, чтобы хлынуть снова в два ручья. По ее собственной вине сэр Лукас навсегда для нее потерян! Наверное, она и в самом деле такая эгоистичная и ничтожная, какой считает ее Лукас. В тот несчастный день в Бате ей следовало придать больше значения его ушибу. Сейчас же ей казалось, что это случилось очень-очень давно. Ей следует научиться думать о других. Маркиз, конечно, не такой забавный и веселый, как Лукас, но он хороший человек и заботится о ней. Все-таки не так уж плохо стать его женой.
Ни за что она не откажется от его ухаживаний, несмотря на его внешность и резковатые манеры. Она не будет эгоисткой и докажет, что переросла свою детскую поверхностность. В конце концов (Луиза была почти твердо уверена в этом) она сумеет полюбить маркиза.
Тут слезы одержали над ней полную победу, и она отдалась во власть безудержных рыданий.
А в это время внизу Марианна спросила маркиза, сдвинув брови:
– Вы считаете, это было новое нападение на Луизу? Надо как можно скорее отыскать этого Олтона Крукшенка.
Джону неудержимо хотелось поцелуями стереть с ее лба эти тревожные морщинки, но он не посмел. Если он сейчас выдаст себя, она сочтет его просто подлецом. Обладай он светскими манерами, не стоял бы сейчас перед такой дилеммой. Не надо было так поспешно искать невесту, чтобы поскорее сбежать от любопытных глаз, из многолюдных мест…
Марианна подняла на него испуганные глаза, а ему так захотелось привлечь ее в свои объятия и… Он оборвал эту мысль, несмотря на то что болезненно-острое желание пронзило все его тело и наполнило таким мучительным томлением, которого он прежде и не ведал.
– Марианна… миссис Хьюз… – начал он в смятении.
– Да? – Она смотрела ему прямо в глаза, и смелость покинула его. Нет, он не в силах высказаться, только не сейчас. Если бы устранить эту неведомую угрозу, нависшую над мисс Крукшенк, возможно, он сумел бы выпутаться из западни, в которую сам столь опрометчиво угодил.
– Мы найдем этого человека и выясним, что угрожает вашей племяннице, – пообещал маркиз. – Я не успокоюсь, пока не узнаю.
Марианна улыбнулась ему. Уголки ее губ приподнялись так очаровательно, что он снова ощутил эту сладкую боль. Если бы наклониться ближе и попробовать на вкус эту пухлую нижнюю губку, как это было бы божественно, какое облегчение принесло бы ему!
Но едва эта мысль промелькнула, как он понял, что она ложная. Стоит ему хоть раз поцеловать ее соблазнительные губы, как за этим последуют новые и новые поцелуи… в стройную белую шею, в грудь, прикрытую лифом шелкового платья. Его бросило в жар. Он не может выдать себя, не может даже намеком дать ей понять, как жаждет ее прикосновений, ее любви…
Марианна легонько дотронулась до его руки. Джон вздрогнул и с большим усилием овладел собой. Она что-то говорила, а он, как мог, старался вникнуть в ее слова.
