– Я слышала сегодня утром, как вы пели.
– В таком случае, самое худшее обо мне вы уже знаете, но все-таки, можно мне прийти?
– Приходите к чаю.
– Страшно вам благодарен. Я приду рано, имейте в виду.
– До четырех часов я отдыхаю, мои немолодые годы требуют этого.
– Сколько вам лет, около двадцати двух? Так вы выглядите. Покойной ночи. Я буду провожать вас глазами, пока вы не скроетесь из виду.
Один раз, в самом конце холма, Тони обернулась. Он все еще стоял и смотрел.
«Нелепое существо», – сказала сама себе Тони, почувствовав, что ей до глупости хорошо. Ведь каждой женщине, в каком бы возрасте она ни была, приятно сознание того, что она нравится.
«Какой он милый», – подумала она про себя, раздеваясь.
Письмо от де Солна лежало на ее столике. Она взяла его, повертела в руках и, не вскрывая, легла в постель и сразу погрузилась в сон без сновидений.
Назавтра, ровно в четыре часа, Гуго Дакр появился у нее в гостиной.
В руках у него был огромный букет желтых роз. Маленький бутон розы был вдет в петлицу его легкого серого костюма.
– У вас очень изящный вид, сударь.
– А вы при дневном свете выглядите еще очаровательнее, чем ночью.
Он посмотрел на нее и наклонился, чтобы положить свою соломенную шляпу. Она заметила сверкающую белизну его воротника на темной от загара шее.
– Ужасно хорошо, что вы разрешили мне прийти к чаю. Я ведь теперь совсем один. Мои друзья уехали.
– Что же, у вас была трогательная сцена прощания на вокзале?
– О нет. Только вопросы: почему?
– Что значит: почему?
– Почему я остаюсь. – Он посмотрел прямо на нее. – Я не сказал им почему.
Тони стала разливать чай. Она понимала, что ему хочется услышать от нее вопрос, почему он не объяснил друзьям, из-за чего он остался.
– Два кусочка?
– Спасибо, совсем не надо, я терпеть не могу сахара. Я покончил с ним с тех пор, как тренировался.
– Тренировались?
– Да, для гребного спорта. Я воспитывался в колледже св. Магдалины.
– О, скажите, значит, я вижу перед собой одного из тех известных всему свету героев, которые в марте месяце устремляются в Барнес Бридж и творят историю?
– Не издевайтесь над одним из участников.
Он поставил свою чашку, обошел кругом стола и сел на диван около нее.
– Там свет падает мне в глаза. Можно мне сесть здесь?
– Скажите, вы всегда имеете обыкновение просить разрешение, после того как сделали что-нибудь, вместо того чтобы просить об этом раньше?
Он улыбнулся с мальчишеским выражением на лице, заранее уверенный, что это ему простится.
– Да, обыкновенно. Это так упрощает дело. Тони знала, что он смотрит на нее, она чувствовала его взгляд на своей шее и руках.
– Знаете, вы самая маленькая женщина, какую я когда-либо видел!
– Значит, у меня хоть одно отличие есть.
– Нет, больше того, – я думаю, что никогда еще не встречал женщины, подобной вам.
Такого рода слова, несмотря на весьма почтенный возраст их употребления, никогда не бывают неприятны. Вся жизнь создана людьми, которые говорят такие и подобные вещи тем, кому они должны говориться. За ними обыкновенно следует брак, за браком – гибель иллюзий. Тони откинулась на подушки и закурила папиросу, через голубоватый дым глядя на Гуго.
Он был очень красив в своей свежести и безукоризненной чистоте. Его нога нечаянно коснулась ее. Она отдернула свою и снова столкнулась с его ногой.
Легкий румянец залил ее лицо.
– Я хочу быть с вами откровенным, – вдруг заговорил Дакр, – если вы позволите.
– Отчего же нет, и зачем эти бесконечные разрешения? Мы оба только путешественники в чужих краях. Возможно, что мы больше никогда не встретимся.
– Неужели вы так думаете?
Он заставил ее посмотреть ему в глаза. Они с жадностью смотрели на нее.
– Вы так думаете?
– А почему не думать так?
– Ночью я думал, что мы станем товарищами. – В его голосе прозвучало мальчишеское разочарование. – Я остался, чтобы познакомиться с вами поближе.
– Это очень мило с вашей стороны, но, возможно, что, когда вы меня ближе узнаете, я перестану вам нравиться.
– Перестанете нравиться? С первого момента, как я вас увидел, я понял, что вы принадлежите к тем женщинам, которые либо производят потрясающее впечатление, либо вовсе никакого. Вы обладаете тем особым магнетическим очарованием, которое мужчину лишает покоя и выбивает из колеи.
– Милый господин Дакр!
– Это так, – быстро продолжал он. – Я знал множество женщин. Весь последний год, с тех пор как я достиг совершеннолетия, я путешествую, я побывал в Америке, Париже, Берлине, повсюду. Я повторяю, я знал множество женщин, но я не встречал ни одной, которая умела бы так сразу привлекать, как вы. – Он остановился и посмотрел на нее. – Мне хочется называть вас Тони.
– Но не надо этого, мой милый мальчик, это просто неудобно.
– К черту эти неудобства. Вы пойдете завтра гулять со мной? Скажите «да».
– Завтра? Хорошо. Если вы хотите.
– Ура! Мне кажется, что я хорошо знаю вас.
– Вы обладаете такой надменной самонадеянностью, какой я еще никогда не встречала.
Он рассмеялся:
– Нет, ничего подобного. Я просто уверен, что я всегда делаю так, чтобы добиться того, чего я хочу.
– Вот как!
– Я не хочу, чтобы вы выглядели такой далекой от меня.
Он встал и начал ходить по маленькой комнате.
– Представить вам мои рекомендации, как делают кухарки? Тогда вы, быть может, отнесетесь ко мне дружественнее. Идет. Имя мое вам известно, мое местожительство – Соммерсет, очаровательный старый замок. Между прочим, родных у меня нет. Я совершенно самостоятелен с того времени, как поступил в Итон. Возраст – двадцать два. Род занятий – путешествую, как вы изволите видеть, но я уже начал серьезно задумываться над тем, чтобы осесть толком.
– Очень рада, что вы так благочестиво кончаете.
– Теперь, будьте любезны, вашу визитную карточку.
– Боюсь, что у меня ее совсем нет.
– Ерунда. Если хотите, я вам скажу. Имя: Тони, – он обезоруживающе улыбнулся ей, – Сомарец. Вы не родственница того, кому принадлежал Уинчес? Сестра. Ага! Теперь-то я добился и через пять минут буду знать все о вас. Ну, дальше, возраст – около двадцати четырех?
Тони улыбнулась, но оставила без возражений его предположение. Удивительно, что самые до мелочности честные женщины оказываются не в состоянии говорить правду, когда дело касается возраста. После двадцати возраст женщины приостанавливается, после тридцати он движется назад, после сорока он перестает существовать.
Дакр подошел и сел возле нее.
– Теперь мы знаем друг друга и можем стать друзьями, Тони.
Она весело рассмеялась. Его молодость, его заражающее настроение увлекли ее.
– Ладно, Гуго.
– Так лучше, много лучше.
– Знаете, вы совершенно невозможный человек!
– Это потому, что я зову вас по имени? У вас такое славное имя, и я же сказал, что мне хочется, чтобы мы были друзьями. Что вы поделываете всегда? Почему я не встречал вас ни в Лондоне, ни где-либо в других местах?
– Может быть, потому, что я живу в Париже?
– В Париже? Одна?
– Я живу вместе с подругой.
– Но почему в Париже?
– Я терпеть не могу Англии.
– Это, пожалуй, слишком поспешное утверждение, не правда ли?
– К сожалению, я рождена космополиткой.
– В конце концов, от женщин не приходится ждать патриотизма.
– Это совсем не по-британски! И при этом еще говорят, что англичане эмансипируют своих женщин! Это басня. Современный англичанин, если бы мог, держал бы свою жену в таких же условиях, как турок. В уме он всегда так делает, поскольку только может.
– Вы суфражистка, – укоризненно сказал Гуго.
– Я верю в женщин, работающих над тем, чтобы добиться условий, при которых они сами будут создавать законы, регулирующие их жизнь и ее условия.
– Однако вы упрямая. Не надо быть такой! На секунду он положил свою руку на ее. Она со страхом почувствовала его прикосновение.
– Это глупо с моей стороны, не правда ли? – сказала она вяло.
– Мне теперь пора уйти, Тони. У меня назначена встреча в шесть часов. У меня есть кое-что, о чем мне ужасно хочется спросить вас. – Он остановился, глядя на нее. – Посмотрите на меня.
Тони подняла голову.
– Придете вы сегодня ночью на террасу? Лицо его слегка покраснело. При этих словах легкое волнение охватило ее.
– Приходите, – очень тихо произнес Гуго. Она попробовала рассмеяться, но не могла.
– Мне хочется раньше хорошо узнать вас.
Он вдруг схватил ее за руку, как бы для того, чтобы попрощаться, и держал ее крепко. Она все еще не отвечала.
– Я буду ждать весь вечер, – сказал он, выпустив ее руку и взяв шляпу и палку. В дверях он обернулся. – Весь вечер – вы ведь не будете так жестоки, чтобы оставить меня одного в этом благоухании и лунном свете?
– Какая очаровательная фраза, и все-таки, несмотря на это, сомневаюсь, приду ли я.
