В дверях зала стоял Стюарт. Тяжелое пальто делало его невысокую фигуру почти квадратной. Он удивился, увидев Мойру.
Она сжала губы и спросила с французским акцентом:
— Что вам угодно?
Стюарт замер, глядя на нее так, словно перед ним был жираф.
Она нахмурилась:
— Ты пришел сказать, что лошадь готова?
Стюарт медленно покачал головой:
— Хозяин был прав, миссис. Вам здорово удаются переодевания. Вы просто гений.
Сердце Мойры упало.
— Проклятие! Где Херст?
— Уехал, — почти извиняющимся тоном ответил Стюарт.
— Когда?
Стюарт поджал губы и взглянул в окно.
— Час назад или вроде того.
Мойра закрыла глаза. «Он, очевидно, покинул спальню, как только я вышла, чтобы переодеться». Она чувствовала, что ее предали, хотя это было смешно — она сама хотела ускользнуть первой.
— Значит, он знал, что я собираюсь уехать.
— Да, миссис. Он оставил меня и Лидса охранять лошадей и предупредил, что если кто-то придет и попросит лошадь, то это будете вы, и вы будете переодеты. Так оно и случилось, — с восхищением в голосе сказал Стюарт и добавил: — Если бы вы прошли мимо меня во дворе, я бы даже не обернулся.
В раздражении Мойра сорвала с головы шляпу и парик и сунула их в карман.
— Проклятие! Мне нужна лошадь. Мне надо срочно попасть в город.
— Он рассказал нам о мистере Энистоне и как этот страшный человек похитил вашу дочь. Но мистер Херст велел вам оставаться здесь, а не ворошить осиное гнездо, где вас могут убить.
— Чушь! Это моя дочь. Ия…
Из-за угла вышел Лидс. В руках он держал веревку, а вид у него был смущенный.
Мойра напряглась.
— Что ты собираешься с этим делать?
Слуга вздохнул:
— Мистер Херст сказал, что нам, наверно, придется связать вас, чтобы вы не уехали отсюда.
— Вот как? — Мойра сжала кулаки. — Этот… этот… осел!
— Сядьте, миссис. Мы не можем позволить вам уйти.
— Нет.
Стюарт и Лидс начали окружать ее с двух сторон.
Мойра смотрела на них, и в ее груди поднимался гнев. «Будь ты проклят, Роберт Херст! Будьте прокляты все!»
С помощью Уильяма я наконец вызволил мисс Смайт-Хотон из лап любвеобильного султана, и сейчас мы находимся на пути домой. Я не стану перегружать эту запись деталями, достаточно сказать, что султан получил то, что заслужил, а с мисс Смайт-Хотон пришлось серьезно поговорить. Что, несомненно, очень ее развеселило.
Становится все более очевидным, что ее родители были не слишком строги, воспитывая свою дочь, потому что она оставляет без внимания все, что я ей говорю.
Запись в дневнике, сделанная Майклом Херстом, когда он отправился в Англию на корабле своего братаРоберт остановил лошадь возле небольшого городского дома в конце улицы Риджент-террас. Эти дома, являвшиеся частью Эдинбурга — знаменитого Нового города, — блестели, словно морские раковины под лучами утреннего солнца. Роберт спешился и подошел к человеку на другой стороне улицы.
— Мистер Херст? — Акцент выдавал в мужчине обитателя беднейшего района Эдинбурга.
— Да. А вы, должно быть, мистер Норрис?
Собеседник приподнял шляпу. Коренастый, с мощными плечами и толстой шеей, он был похож на боксера.
— Да, сэр. Я Норрис. Сыщик лондонского полицейского суда.
Роберт взглянул на дом на той стороне:
— Полагаю, нам сюда?
— Да, сэр. Как вы и просили месяц назад, мы все время следили за Джорджем Энистоном. Он поселился здесь.
— А ребенок?
— Это было посложнее. До вчерашнего вечера мы не нашли доказательств того, что в доме есть ребенок.
— Что вы обнаружили?
Мистер Норрис осклабился, продемонстрировав почти полное отсутствие зубов:
— Мы нашли улику, сэр. Стирку.
— Стирку? То есть выстиранное детское белье?
— Да. Я притворился, будто ищу свою пропавшую собаку, и завел разговор с прачкой, которая развешивала белье на заднем дворе. В тазу были ночная рубашка, несколько платьиц и другие детские вещи.
Роберт кивнул. Интересно, Мойра уже сообщила Энистону, что хочет с ним встретиться? Сложность с Мойрой состояла в том, что никогда нельзя было понять, что она сделала… или не сделала.
Она недостаточно доверяла Роберту, чтобы пустить его в свою жизнь. Это было больно, но он это принял. Потребуется немало усилий, чтобы завоевать ее доверие полностью. Он уже предпринимал попытки, но нужны будут месяцы, если не годы, прежде чем она перестанет в нем сомневаться. Она слишком долго никому не доверяла и заплатила за это слишком дорогую цену, чтобы просто сразу же поверить ему.
Но для расправы с Энистоном Роберт был самым подходящим человеком. Эмоциональная привязанность Мойры к дочери делала ее уязвимой, а для уязвимости сейчас не место.
Роберт обернулся к сыщику:
— Расскажите мне все, что вы узнали. Привычки Энистона, сколько людей у него в услужении и где, по-вашему, он может держать ребенка.
Мистер Норрис сообщил довольно много информации, а потом достал из кармана схему дома, на которой были обозначены все входы-выходы и спальня Энистона.
— Всего у него двадцать два человека слуг, трое из которых — самые настоящие головорезы, и одна грубая женщина, которая работает как нянька. Эту четверку он держит при ребенке.
«С тремя я справлюсь».
— А где он держит девочку?
— На чердаке, сэр. — Норрис показал место на схеме. — Вот эта лестница ведет на самый верх. Я уверен, что он держит ее там, потому что раньше там не было света, а теперь он горит ярко.
— Хорошо. — Роберт еще раз изучил схему и положил ее в карман. — Спасибо за информацию.
— Не за что, сэр. Эта девочка… она выглядела такой напуганной. У меня самого есть дочь. — Роберт встретился взглядом с Норрисом. — Может, вам понадобится помощь? У меня уже целый месяц не было драки, и хорошая потасовка мне не помешает.
— Мне пригодилось бы, если бы в доме что-нибудь произошло и отвлекло людей на нижние этажи.
Мистер Норрис улыбнулся:
— Запросто.
— Отлично. Я буду на заднем дворе, когда это начнется.
— Даю вам десять минут, а потом начинайте.
— Да, вот еще что. Моя жена рвалась помогать мне освобождать нашу дочь. Она может приехать до того, как я выполню свою задачу. У нее, возможно, даже будет оружие. Я не удивлюсь, если она переоденется в мужчину.
Мистер Норрис заморгал:
— Простите, сэр?
— В моей жене есть что-то цыганское. Всегда трудно угадать, что она может сделать.
