Элоиза Джеймс - Обретая любовь

Когда они достигли почтовой станции, где герцог Ашбрук держал собственных сменных лошадей, Грейс, приняв горделивый аристократический вид, быстро прошла в гостиницу еще до того, как экипаж с ее горничной и ординарцем Колина въехал на двор. Хозяин без промедления проводил ее в самую лучшую комнату.

– Моему мужу, капитану Берри, необходимо отдельное помещение, – сказала она ему. – А еще я хотела бы принять ванну.

Хозяин постоялого двора склонил голову.

– Будет сделано, миссис Берри.

Грейс слегка вздрогнула, услышав обращение, которого не заслуживала, но тем не менее продолжила:

– У него боевое ранение, и, если он не проснулся, его следует перенести из кареты. Он временно незрячий.

На лице хозяина отразилось сочувствие.

– Печально это слышать, миссис Берри. Мы окружим вашего мужа всевозможной заботой.

Грейс кивнула и скрылась за дверью.

В комнате она опустилась в кресло и тотчас снова вскочила на ноги. Сидеть было больно. И как женщины живут с подобным неудобством?

Грейс припомнила свою первоначальную реакцию на происходившее в карете. До определенного момента она получала удовольствие, ну а дальше… Наверное, все дело в том, что первая часть близости предназначена для женщины, а вторая – для мужчины. И вероятно, впоследствии вторая часть будет уже не столь болезненной, хотя вряд ли это когда-либо доставит такие же приятные ощущения, как предварительные ласки. Но с этим можно и смириться.

Грейс взяла с кровати подушку, положила на стул и, осторожно присев, стала ждать, когда для нее приготовят ванну. Вообще надо будет определиться, с какой частотой она согласится исполнять супружеский долг. Возможно, не чаще раза в неделю. Или даже в две недели.

Совсем неудивительно, что девушек на выданье не информируют о неприятных нюансах интимной близости с мужчиной. Иначе они убегали бы из дома, чтобы укрыться в монастыре.

Грейс подняла глаза и, увидев в зеркале свое отражение, даже вскрикнула. Бог знает, что мог подумать о ней хозяин постоялого двора. Ее волосы были растрепаны, губы распухли. А на шее… Грейс оттянула ворот, чтобы получше рассмотреть. Ну да, на шее красовался кровоподтек. Колин словно пометил ее, как какой-нибудь дикарь.

Совсем неудивительно, что замужние женщины не распространяются о подобных деталях.

Проснулся Колин с головной болью. Переворачиваясь на спину, он ударился локтем о стену, и на секунду ему показалось, что он вновь оказался на корабле.

Затем он оцепенел. Черт возьми, куда это его занесло? Совершенно очевидно, что он находится отнюдь не в особняке самой элегантной женщины Англии.

В воздухе чувствовался запах жареного мяса. А сам он, похоже, лежал на кровати полностью одетый. Подушка под его головой была какая-то комковатая – таких в доме герцогини не могло быть не только в комнатах для гостей, но и, наверное, даже в помещениях для прислуги.

Колин приподнялся и сел, прислонившись к стене. Черт… Что же с ним произошло? Он смутно припоминал, что опять грезил под воздействием настойки опия. Все подробности сновидения не прорисовывались, но совершенно определенно, что на сей раз дело закончилось его полным удовлетворением.

Если не обращать внимания на головную боль, то Колин уже давно не чувствовал себя так хорошо с того момента, когда перед ним разорвалось пушечное ядро. При мысли, что он, как и прежде, очнулся в абсолютной темноте, Колин дотронулся до лица – повязка оставалась на месте.

Между тем открылась дверь и вошел Экерли. За полтора месяца, прошедших с того дня, как он утратил зрение, Колин обрел необычайную способность узнавать людей по походке, по тому, как их ступни попирают землю. Что касается Экерли, то тот передвигался не спеша, вразвалку. Наверное, если бы ему сообщили о пожаре в пороховом трюме, то он и тогда бы не ускорил шаг. Даже если бы ему сказали, что огнем охвачены фалды его сюртука, он еще с минуту подумал бы, прежде чем взглянуть на свой зад.

– Черт возьми, куда я попал? – сразу же спросил Колин.

– Мы остановились на постоялом дворе по дороге в Бат, мой капитан.

Ага… Следовательно, сейчас он на полпути к Арбор-Хаусу. Тогда понятно… Но каким-то образом из его сознания выпал немалый отрезок времени, потому что он совершенно не помнил, как садился в карету. В сущности, последнее, что он помнил, так это то, как говорил доктору, что не желает принимать настойку опия.

Опий…

Очевидно, этот лекарь все же умудрился влить в него определенную дозу. Впрочем, как можно злиться на человека, подарившего ему такой замечательный сон, воспоминание о котором и сейчас будоражит его кровь?..

– Но как я сюда попал?

– В карете, – ответил Экерли без какой-либо иронии в голосе. – Не желаете ли принять ванну?

– Разумеется…

Пока Экерли расхаживал по комнате, Колин продолжал размышлять. Но как он, черт возьми, оказался в карете? Наверное, он пребывал в сомнамбулическом состоянии, раз уж не заметил, как покинул дом герцогини.

Вскоре Экерли раздел его и препроводил в ванну.

– Помыть вам голову, капитан Берри?

До чего же это раздражало – его купают, как маленького… Но что он мог поделать?

– Действуй, – коротко ответил Колин.

И закрыл глаза, между тем как Экерли стянул с него повязку и стал лить ему на волосы жидкое мыло.

Через несколько минут ординарец вернул повязку на его мокрое лицо и вручил ему зубную щетку. Колин воспользовался ею и отдал обратно.

– Положи полотенце и белье на кровать и можешь идти, – сказал он.

Дальше так продолжаться не могло. Нельзя допускать, чтобы другой мужчина мыл его телеса.

Как только дверь закрылась, Колин протянул руку и стал нащупывать пузырек с жидким мылом. Он едва не опрокинул его, но успел вовремя подхватить и, налив немного в левую ладонь, стал намыливать правую руку. Все его тело чуть ли не мурлыкало от ощущения какой-то приподнятости, чего он не испытывал уже несколько месяцев. А возможно, и целый год. Даже головная боль прошла. И все это, конечно, благодаря сновидению.

Натирая грудь, Колин анализировал свое состояние. Да, на этот раз он сполна получил то, чего хотел. Он наконец-то овладел Грейс, пусть даже и во сне.

Войдя в дом герцогини, он сразу же понял, что Грейс находится в холле. Он буквально учуял ее. Она предпочитала мыло с запахом лимона и вербены, и именно этот аромат витал в воздухе.

И Колин уже собирался поприветствовать ее, однако послышалось шарканье ног и вслед за тем учтивый голос этого чертова Макиндера, шагнувшего ему навстречу. Слова шотландца были для него подобны ушату холодной воды, напоминанием о том, что Грейс помолвлена и собирается замуж за этого человека.