На шее Мэгги закрепила ей воротник.
— Я слышала, что лорд Стюарт сегодня во время турнира оказался в центре всеобщего внимания.
— Да уж, устроил целый спектакль.
Кэтрин оглядела себя в зеркале. «Я ему устрою! — Она облизнула губы и легонько пощипала себя за щеки. — Пусть увидит, от какого приза он отказался!»
В спальню вошла Изобел с маленьким букетом белых тюдоровских роз.
— Их только что прислали, Кэтрин. Судя по всему, от какого-то твоего поклонника, — жеманно произнесла она.
— Ах, какая прелесть! Они, наверное, из королевской оранжереи. — Кэтрин поднесла букет к лицу, вдохнула тонкий аромат и не удержалась от вздоха. — Все-таки елизаветинский придворный — это образец галантности.
Пьесу должны были давать в личных покоях королевы. После представления был назначен банкет. Когда Кэтрин вошла в покои, она нашла глазами Кейт и Филаделфию и встала рядом с ними.
— Кэтрин, ты выглядишь просто божественно, — не удержалась Кейт. — Похоже, королева выйдет позже. Она в отвратительном настроении. Целый день сегодня гоняет Мэри Фиттон, требуя то принести вина, то розовой воды, чтобы разбавить его, то горячих углей — согреть руки, то нагретых кирпичей — согреть ноги. Хоть бы она не простудилась.
— Иначе нам всем не поздоровится, — сухо добавила Филаделфия.
— Пришли актеры театра «Глобус». Я так понимаю, нам надо поблагодарить Уильяма Герберта за представление, — сказала Кейт.
— Да, Шекспир его большой друг, — подтвердила Кэтрин.
— Настоящий звездный час Пембрука. Сначала он Золотой Огонь на турнире, сейчас — златовласый покровитель драмы.
— Это любовная история, — поправила Кэтрин Филаделфию. — «Тщетные усилия любви».
— В некоторых любовных историях полно драмы… Если повезет, дорогая.
Увидев в дальнем конце зала свою тетку Бет, Кэтрин решила воспользоваться предлогом, чтобы бросить Филаделфию и не слышать ее дальнейших намеков, касающихся Патрика Хепберна. «Подумай про черта, и он тут как тут!» Она поняла, что дойти до Бет она не успеет, а Хепберн с его длиннющими шагами легко нагонит ее. Поэтому она остановилась, высоко задрав подбородок, и приняла вызывающую позу, в то время как наглухо затянутый в черное дьявол наклонился к ней.
Она пронзила его взглядом. И ее белое платье словно притянуло к себе всю световую энергию и сконцентрировало в себе.
«Вот это да!..» Патрик был покорен. Улыбнувшись уголками рта, он немного свысока посмотрел на нее.
— Мне приятно, что вам понравились мои цветы, Кэтрин.
— Ваши цветы?
Пытаясь придумать, что сказать в ответ, она безотчетно стиснула букет. Ее обожгло жаром. Он стоял так близко! Она посмотрела на розы и в смятении увидела, что помяла нежные бутоны. Все из-за него!
— Они прекрасны. Позвольте, я ими поделюсь с вами.
Неожиданно для себя вскинув руку, она оборвала лепестки и осыпала ему плечи.
Тут же попыталась от него улизнуть, но, к своему ужасу, почувствовала, как он с силой стиснул ей запястье. Теперь она не могла двинуться с места. Ее глаза полыхнули гневом.
— Милорд, вы делаете мне больно… Опять.
Хепберн смахнул с себя лепестки и вдруг взглянул на нее. Глаза не обещали ничего хорошего.
— Ночью, перед сном, полюбуйтесь на синяки на запястье.
Смахнув все до конца — но не раньше! — он отпустил ее.
К тому времени, когда Кэтрин добралась до своей тетки, там уже стояла опередившая ее Филаделфия, которая не могла прийти в себя от изумления.
— Вот уж действительно: тщетные усилия любви, — пробормотала она.
В сопровождении шести фрейлин появилась королева. Она заняла свое место, и это стало сигналом начинать представление. Кэтрин пыталась вникнуть в сюжет, который разворачивался перед ней, но все ее мысли были заняты Хепберном. Она по-прежнему чувствовала его железную хватку, а ее тело предательски желало испытать ее снова, даже несмотря на ощущение боли.
Пьеса закончилась. Придворные потянулись в банкетный зал и стоя принялись обмениваться кто комплиментами, кто слухами, пока не вышла королева с фрейлинами и не уселась.
Отдавшему ей поклон графу Пембруку Елизавета предложила место за почетным столом справа от себя. Ее пронзительный взгляд обежал зал, изредка задерживаясь на ком-то. Очень быстро она нашла того, кого искала, благодаря его огромному росту, и царственным жестом позвала Хепберна к себе. Ему тоже было указано место за почетным столом слева от нее в дальнем конце.
В момент, когда Патрик опустился на стул, он почувствовал присутствие кого-то знакомого. Заглянув в лицо даме, сидевшей рядом, он увидел, что это та самая молодая женщина, с которой он столкнулся вчера, когда та была переодета юношей. Ее охватила паника, потому что она тоже узнала его. Патрику не составило труда навести справки и узнать, что за женщина встречается с Пембруком.
— Не бойтесь, Мэри, — тихо сказал он.
Она стиснула его руку.
— Умоляю, милорд, не выдавайте меня.
Когда она дотронулась до него, через прикосновение он узнал, что ее обманул мужчина. Ее страх был физически ощутим. Она была беременна. Он накрыл ее руку ладонью.
— Я вас не выдам.
Его сила передалась ей, и она поняла, что может ему довериться.
— Я понимаю ваше состояние. — Он, не отрываясь, смотрел на нее. — Не защищайте его. Перестаньте тащить это бремя в одиночку. Назовите его.
Девушка опустила ресницы и, странное дело, вдруг почувствовала прилив храбрости.
— Спасибо, милорд.
После банкета в личных покоях королевы были объявлены танцы. Однако Елизавета подозвала Кейт, свою любимую фрейлину.
— Боюсь, у меня начинается простуда. Вы ведь знаете, как я не люблю, когда веем становится известно о моей болезни. Незаметно отведите меня в спальню, Кейт.
Осмелев в отсутствие хозяйского глаза Елизаветы, Пембрук много раз приглашал танцевать леди Кэтрин. На нем был огненного цвета жилет с золотыми разрезами по рукавам. Вдвоем с Кэтрин, одетой в ослепительно белое платье, они оказались в центре внимания всего зала.
Она натолкнулась на взгляд матери. Той явно не нравилось, что Кэтрин так часто танцует с Пембруком. Но это только подстегнуло ее. Запрокинув голову, она посмотрела на Уильяма и лучезарно улыбнулась.
Воодушевленный благосклонностью Кэтрин, он прошептал ей на ухо:
— Вы готовы услышать мой вопрос, дорогая?
Кэтрин подавила приступ паники. И тут Хепберн прошел мимо вместе с Мэри Фиттон, вцепившейся ему в руку. «Он целый ужин охмурял эту давалку, которой всего-то семнадцать лет!»
— А вы готовы услышать мой ответ?
