— Прошу прощения?
— Эвелин была влюблена в тебя еще девчонкой. В «Линкольнз инн» у меня было много учеников. Но пока не появился ты, она никогда так усердно не учила все эти греческие и латинские глаголы. Я только хочу сказать, что одобрил бы ваш брак.
Джек был поражен. Неужели Линдейл подозревал о случившемся в экипаже? Или же он, подобно любому другому отцу, хотел, чтобы Джек поступил по чести? В конце концов, Эвелин была с ним наедине ночью, и, вне всякого сомнения, ее репутация была запятнана, пусть даже отец и не догадывался, до какой степени. Не важно, что их никто не видел. Общество поддержало бы Линдейла, если бы он заявил, что его дочь скомпрометирована, поэтому Джек должен жениться на ней. Однако Линдейл воспитывал Эвелин иначе.
— Я не стану ничего ей навязывать. Эвелин может быть очень упряма. Ей безразлично мнение общества, статус или сплетни. Но ты можешь ее переубедить.
— Не знаю, что и сказать, милорд.
— Полагаю, женитьба не входила в твои планы. Ты честолюбив и считаешь, что карьера адвоката — твое призвание.
— Это плохо?
— Карьера важна для адвоката, но она не утешит тебя, когда ты болен, не приободрит, если проиграешь дело, не будет радоваться вместе с тобой, если присяжные вынесут вердикт в твою пользу, и, что важнее всего, не будет любить тебя до старости. К тому же карьера не даст тебе детей, которые продолжат твое дело.
Джек никогда не хотел ничего этого. Он мог в одиночку справиться с поражениями и победами. Он не желал сложностей, не желал выслушивать обвинения жены, если ему придется работать целый день.
— Подумай о том, что я сказал. Если она сама решила, что Рэндольф Шелдон ей не пара, я рад. Я вижу, как вы смотрите друг на друга. После случившегося сегодня у меня есть все права требовать, чтобы ты женился на моей дочери. Но как любой опытный адвокат, я полагаю, что любое дело можно разрешить мирным путем. Кроме того, разве бы ты вынес, если бы она вышла замуж за другого?
Убийца шел по улицам, стараясь избегать света газовых фонарей. Ему хотелось как можно скорее удовлетворить свою кровожадность — до очередного приступа боли.
Он слишком поздно почувствовал давящее напряжение в висках, словно стук мощных молотков. Ему нужно было уединиться, прежде чем его тело начнет бунтовать и его вырвет где-нибудь на углу.
По его лбу струился пот, дыхание становилось тяжелым. Шатаясь, он свернул в пустынный переулок.
По обе стороны стояли два кирпичных дома. Грязные стекла скрывали происходящее внутри. Он ненавидел этот квартал и темный, мрачный мир преступности, проституции и бедности. Будь у него выбор, он бы никогда не зашел сюда.
Он услышал тихий шорох в конце переулка и поднял голову. В полумраке светилась пара ярко-зеленых глаз. Он поднял камень и швырнул его в черную бездомную кошку. Животное зашипело и метнулось за пустую бочку.
Он поднял другой камень, тяжелее, и на цыпочках двинулся вперед, подбрасывая его на ладони.
— Кис-кис-кис!
Заметив за бочкой кошачий хвост, он отшвырнул препятствие в сторону и запустил камнем в голову кошки. Не издав ни звука, та замертво упала на землю.
Смерть принесла облегчение, и на мгновение головная боль утихла, но вскоре вернулась.
Проклятие! Убийство несчастного животного больше не помогало ему.
Ослепленный болью, он сел на перевернутую бочку и низко опустил голову на руки.
В сотый раз за день он подумал о дневнике. Сейчас он был ему нужен, как никогда, потому что его долги росли. Благодаря этим исписанным от руки страницам он сможет шантажировать и управлять влиятельными любовниками Бесс Уитфилд, словно марионетками на нитках. В этот миг в голове у него мелькнула другая мысль.
Его награда. Прекрасная белокурая девушка.
Она, конечно, чиста, верна и невинна. Но увы! — как и все другие женщины, разочаровала его.
Она была ничем не лучше актрисы.
Хитрая, соблазнительная, такая манящая, себялюбивая…
Он не собирался наказывать Бесс Уитфилд, но ее убийство, пусть хоть ненадолго, уменьшило его мучения.
Возможно, очередная жертва снова поможет ему.
— Лорд Линдейл хочет, чтобы я женился на его дочери.
Три пары глаз повернулись к Джеку. В субботу днем он, как обычно, встречался с Энтони Стивенсом, Джеймсом Девлином и Брентом Стоуном в таверне. После второго стакана пива Джек осмелился заговорить о том, что не давало ему покоя после ухода из дома Линдейла.
Энтони первым пришел в себя.
— О чем это ты?
— Вчера ночью он застал нас с Эвелин вместе, когда мы возвращались домой.
Джеймс Девлин с грохотом поставил кружку на стол.
— Ха! Я же говорил, что ты не сможешь устоять. Тебе надо было вернуться к своей бывшей любовнице, как я и советовал.
«Я пытался», — подумал Джек. Правда, никому из своих коллег он бы не мог признаться в том, что вид Молли Адлер не вызвал у него ни малейшего возбуждения.
— Это не то, о чем вы думаете. Мы узнали, что в стычке в баре сыщик ранил Рэндольфа Шелдона. Эвелин пожелала его увидеть. Я не хотел отпускать ее в Шордитч одну ночью, поэтому мы поехали в моем экипаже. Когда мы вернулись домой, было темно и Линдейл ее ждал.
Энтони ухмыльнулся:
— Как ты мог так глупо попасться, Джек?
— Ты скомпрометировал ее. Странно, что Линдейл не стал требовать от тебя, чтобы ты женился, — заметил Девлин.
— На это есть две причины. Ему прекрасно известен упрямый характер его дочери, и к тому же он никогда не придерживался общепринятых взглядов. Поэтому он такой прекрасный учитель и наставник.
Девлин указательным пальцем ослабил узел галстука.
— Хорошо, что это не я. Мне столько раз удавалось избежать этой ловушки.
— Пусть Линдейл убирается к черту! — горячо воскликнул Энтони. — Я бы никогда не позволил никого себе навязать. Не говоря уже о том, чтобы жениться на нелюбимой женщине.
— Ты любишь ее, Джек? — спросил Брент.
Его вопрос и серьезный тон сбили Джека с толку. Он ожидал скептических и едких замечаний Энтони и Девлина по поводу брака. Однако он и представить не мог, чтобы Брент Стоун спросил вот так — напрямую.
Интересный вопрос. Любит ли он Эвелин? Он знал, что она ему небезразлична. Его привлекал ее ум. Он желал ее. Но любовь?
Существует ли она вообще, или это только плод воображения женщин и романтически настроенных мужчин?
Джек никогда не слышал, чтобы Энтони, Девлин или Брент попадали в любовные сети. Он был отнюдь не глупцом, а опытным адвокатом, ежедневно сталкивавшимся с человеческими чувствами в зале суда или в своем кабинете. Ни один истец или ответчик, которых он встречал, не выступал с позиций бескорыстной любви.
