– Идти осталось немного, Диаманда. Я уверена, надо лишь обогнуть этот склон.
Девочка что-то недоверчиво буркнула в ответ, но через несколько секунд выяснилось, что Эвелин была права. Они вошли в деревню.
Она была маленькой и, честно говоря, не очень процветающей. Эвелин даже не ожидала, что люди живут в таких жалких условиях. Деревня и ее жители явно пострадали от набегов шотландцев. Похоже, воплотить ее затею в жизнь будет не так просто, как казалось.
– Они выглядят не очень-то приветливыми. – Диаманда начала жаться ближе к Эвелин, когда они приблизились к группе женщин, судачивших у полуразрушенных хижин на окраине деревни. Женщины повернулись к ним, смотря со злостью и подозрением. – Мы же не собираемся говорить с ними?..
Расслышав испуг в голосе девочки, Эвелин поддалась панике и покачала головой:
– Нет. Мы пойдем в центр деревни. Надеюсь, хоть там нам кто-нибудь поможет.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросила Диаманда.
– Да, – твердо ответила Эвелин, стараясь выглядеть уверенной. Люди смотрели с такой ненавистью, что она начала сомневаться, что план сработает. К тому времени как они достигли центральной площади, Эвелин потеряла всякую надежду уйти отсюда невредимыми.
– Нас преследуют, – пробормотала Диаманда, нервно оглядываясь через плечо.
Эвелин не оборачивалась. Она и так знала, что, пока они шли, у них за спиной росла толпа, поэтому отчасти ее уверенность в успехе сильно пошатнулась. Боясь остановиться и побудить преследователей к неожиданным действиям, Эвелин продолжила шагать, с беспокойством оглядываясь вокруг. В отличие от окраины деревни, где стояли только бедные хижины, здесь было несколько глинобитных зданий. На самом большом из них висела табличка, настолько потертая, что понятно было лишь слово «трактир».
Эвелин с надеждой направилась туда, стараясь не убыстрять шаг. Войдя в слабоосвещенный дом и закрыв за собой дверь, все трое вздохнули с облегчением. Но радость длилась недолго, только пока их глаза привыкали к полумраку. Они оказались в освещенной парой факелов небольшой комнате с двумя широкими столами. Напротив была еще одна дверь – скорее всего она вела на кухню. Кроме них, тут находилось шесть мужчин. Пятеро сидели за столами, шестой – очевидно, хозяин трактира – стоял рядом с кухонной дверью, скрестив руки на груди. Каждый из присутствующих взирал на них с явным подозрением и неприязнью.
Эвелин печально вздохнула. Тут не от кого было скрывать, что они из замка: пришли пешком, не говоря уже об одежде… ну по крайней мере судя по дорогому платью Диаманды. Платье Эвелин скорее сливалось с нарядами жителей этой деревни. Несмотря на добротный материал, оно было очень темное и не по фигуре – в таком виде здесь ходило большинство женщин.
Расправив плечи и перестав обращать внимание на пронизывающие взгляды со всех сторон, Эвелин повела Диаманду и Рунильду к свободным местам за столом справа. Сама она не села, подозревая, что, если просто ждать, их никто не обслужит. Она спросила, хотят ли они есть или пить, но Диаманда, несмотря на жалобы по дороге сюда, покачала головой. Рунильда, как ни странно, тоже отказалась. Тогда Эвелин кивнула и, приветливо улыбаясь, подошла к хозяину.
Приближаясь, она лишь заметила удивление в его глазах, но ничего более. Он даже не спросил, чего она хочет. Да, этим людям действительно было ненавистно их присутствие, еще раз убедилась Эвелин и, улыбнувшись еще шире, сказала:
– Мне три… – Она заколебалась и посмотрела на других посетителей. Большинство ели что-то вроде мясного пирога. Полагая, что это лучшее из всего, что здесь могут приготовить, Эвелин указала на сидевшего рядом человека: – Три того, что он ест, эль и три пива, пожалуйста.
Закончив говорить, Эвелин снова лучезарно улыбнулась ему, будто не замечая повисшего в воздухе напряжения, затем повернулась и пошла обратно к Диаманде и Рунильде, боясь, что, если даст хозяину подумать, он откажется обслуживать их. Затаив дыхание, Эвелин ждала его реакции. Мужчина все еще стоял молча на том же месте, когда Эвелин втиснулась в узкое пространство между Рунильдой и Диамандой. Однако через пару секунд, злобно фыркнув, он отправился на кухню.
Эвелин тихо выдохнула, радуясь, что он хотя бы не вышвырнул их на улицу. Пока готовилась еда, они втроем сидели молча. Спустя некоторое время хозяин вернулся и с грохотом поставил перед ними напитки.
– Почему ты заказала четыре? – спросила Диаманда.
– Хочу попробовать и эль, и пиво, – ответила Эвелин, но дальше объяснять не стала.
Сделав маленький глоточек эля, она с облегчением отметила, что он не был прокисшим. До этого ее терзал страх, что хозяин может намеренно испортить их еду или напитки. Хотя еда еще не готова, напомнила себе Эвелин, пробуя пиво. Глотнув, она призадумалась: эль по вкусу был так себе, но пиво действительно хорошее. Даже очень.
– Кто готовит пиво? – спросила Эвелин, когда хозяин вернулся из кухни с пирогами.
– Ну я. И что дальше?
Глянув ему за спину, Эвелин увидела женщину, стоявшую в дверях кухни. Видимо, это была его жена. Она смотрела на гостей так же холодно, как и остальные, но, расслышав вопрос, вышла вперед.
– Примите мои комплименты, – восторженно сказала Эвелин. – Это превосходное пиво – одно из лучших, что я когда-либо пробовала.
Выражение лица женщины стало более напряженным, словно она ждала какого-то подвоха, но тут Эвелин добавила:
– Эль мне тоже пришелся по вкусу, но не так, как пиво.
Ее голос звучал так искренне, что женщина, похоже, поняла, что это не грубая лесть, и, расслабившись, перестала хмуриться и сказала:
– Эль сегодня получился не очень. Обычно я готовлю еще лучше.
Эвелин приветливо кивнула.
– Могу я узнать ваше имя?
– Эвис, – отрезала женщина после секундного колебания.
– Очень приятно. Я Эвелин. – Она улыбнулась. – А вы можете делать и то, и другое в большом количестве?
– Думаю, да… – осторожно ответила Эвис.
– Тогда я бы попросила вас приготовить как можно больше и прислать в замок.
Женщина молчала, очевидно, думая, стоит ли отправить Эвелин ко всем чертям. Но ее глаза резко расширились, на лице появилось изумление, как только Эвелин назвала цену, которую готова платить за один бочонок каждого напитка.
Наступила мертвая тишина. Эвелин ждала какого-нибудь ответа, но Эвис, кажется, была так шокирована, что потеряла дар речи. Конечно, живя в такой бедности, никто из жителей деревни не мог платить много за товары. Должно быть, ее предложение прозвучало как нечто сверхъестественное, но это была честная цена, и Эвелин так и сказала женщине, чтобы та не подумала, что она пытается деньгами завоевать их симпатию. Мать Эвелин платила ровно столько же, когда в редких случаях делала подобные покупки. В Стротоне была своя пивоварня, и докупать что-то приходилось только перед какими-то особенными событиями вроде праздников.
