Ознакомительная версия.
«Портрет кайзера на стене, как молчаливый призыв к порядку, – подумал Серж. – Ну что ж… Не так уж глупо, как кажется…»
– Из Петербурга, это точно… – вздохнул Серж. – Но только он вон где остался. А я-то вот где… А что, милый, ты ведь здесь всех знаешь, есть ли мне здесь с кем знакомство свести? Я ведь, пока по тайге-то плутал, всякого передумал. Ты слыхал, небось? – трактирщик закивал головой и заулыбался, не без успеха изображая разом и понимание пережитого Сержем, и горячее сочувствие, и радость оттого, что все кончилось благополучно. – Мне бы теперь хорошо отвлечься, постараться забыть…
– Водки подать? – тут же откликнулся парень. – Пожалуйте! Есть хорошая, как слеза, для знатных гостей маманя держит. С половины штофа обо всех горестях разом позабудете. А под моченую брусничку, да сала шмат… Еще осмелюсь рекомендовать гречневую кашу рассыпчатую в горшочке, с растопленным маслицем… Принесть? Или сами в залу спуститесь?
От рекомендаций трактирщика рот Сержа разом наполнился слюной. А славно бы сейчас водки выпить! Холодненькой, да под хорошую закуску, про которую парень так вкусно рассказывает… Однако, не стоит! После удара по голове, да прочих скитаний, кто знает, как на него водка-то подействует? Вдруг да сразу развезет, и не успеешь себя приневолить, как и выболтаешь все зараз кому ни попадя… Да хоть вот ему, еврейчику улыбчивому, он уж непременно где-нибудь поблизости окажется. Вон как глазенки-то любопытством блестят…Тут-то все разом наружу и выплывет. Не-ет, нельзя!
– Спасибо, милый, поем с удовольствием, но что-то не хочется сейчас водки. Я бы лучше поговорил с кем. Завтра-то мне в собрание идти, а сегодня вовсе пустой день получается. И спать что-то не охота. Есть кто еще из постояльцев-то?
– Есть. И как раз по вашей части, – трактирщик с сомнением покачал головой. Серж в это время глядел в окно, где черный песик гонял по площади раскормленного кота, казавшегося кровным родственником еврейского семейства, и потому сомнения в голосе и облике трактирщика не приметил. Кот лениво трусил вдоль забора, иногда, оборачиваясь, отмахивался лапой. На забор же отчего-то не вспрыгивал: то ли от лени, то ли от излишней полноты попросту не мог этого сделать.
– Горный инженер Матвей Александрович Печинога, – уточнил трактирщик. – Сейчас как раз обедает внизу, в зале.
– Вот и отлично! Подай мне, милый, туда еды. Вот то, что ты говорил. А я сейчас умоюсь и сразу спущусь. – Серж довольно потер ладони. Удачно как все получилось! Уж у местного-то инженера он выведает про городок, где довелось оказаться, все доподлинно и со всеми подробностями. Да и тот, небось, будет рад с человеком из Петербурга словом перекинуться. Главное, это сразу себя не выдать. Надо сначала спросить, где он горному делу обучался и, если назовет Петербург, тут же назвать какой-нибудь другой город. От разговоров о работе можно пока увильнуть, сославшись на усталость и прочее, а вот если не захочешь говорить об альма матер, преподавателях или (не дай Бог!) однокашниках… тут уж сразу подозрения вызовешь…
Минут двадцать спустя Серж спустился в большую полутемную комнату (ту самую, которую молодой трактирщик называл залой). Скрипучая лестница казалась такой же перекошенной, как и весь дом, и ступал на нее Серж с некоторой опаской. Потому спускался неторопливо и сумел сверху разглядеть старшего трактирщика за конторкой (особенно хорошо была видна его темно-розовая плешь) и всех немногочисленных посетителей.
Двое пожилых не то крестьян, не то рабочих нешумно выпивали за столиком у окна. Еще одна компания разместилась сразу у входа. Там веселье уже явно разгорелось вовсю. Как раз в этот момент русский слуга подал им очередной штоф водки, а женщина из инородцев унесла глиняную тарелку с обгрызенными костями и остатками гречневой каши. У стены, прямо под вбитым между бревнами крюком (на нем висела нещадно чадящая лампа), в одиночестве сидел очень крупный на вид мужчина, читал книгу и прихлебывал чай.
«Ага! Вот это, наверное, и есть инженер. Кому ж еще в трактире книгу читать?» – решил Серж и направился прямо к освещенному лампой столу. Трактирщик заметил Сержа, кивнул и, видимо предупрежденный сыном, крикнул что-то слуге. Наверное, распорядился подавать Сержу обед. Что очень кстати!
– Здравствуйте! – энергично произнес Серж, подойдя вплотную к столу. Скатерти в трактире не полагались, но перед инженером была расстелена клетчатая салфетка, на которую он и опускал стакан с чаем. Локоть его второй руки лежал на толстой тетради в кожаном переплете. Желтый переплет отчего-то буквально приковал к себе взгляд Сержа. – Извините, что побеспокоил бесцеремонно, но в подобной глуши оказался впервые. И сразу, видите ли, из огня да в полымя. Жертва разбойничьего нападения, скиталец по таежным просторам, после – подозреваемый непонятно в чем. Позвольте представиться: Се… Сегодня… можно сказать, человеком себя почувствовал… и… Опалинский, я хотел сказать… Дмитрий Михайлович Опалинский! А вы, мне уж доложили… Матвей Александрович Печинога? Не так ли? Очень, очень чувствительно рад! Вы представить себе не можете, как это для меня сейчас важно – после всего встретить человека, который с тобой одного круга, одного образа мысли, вынесенного из научно-ориентированной, передовой среды… Вы, кстати, где горному делу учились?…
– Вы обедать хотите? – дождавшись паузы, спросил инженер. Казалось, он и вовсе не слышал того, что говорил Серж. Просто пережидал его слова, как бывалый путник пережидает под деревом летний дождик. – Так сядьте и ешьте. Сейчас подадут.
Сидящий за столом человек отставил стакан с чаем, поднял голову и прямо посмотрел в лицо Сержу. Тот, наконец, разглядел своего невольного собеседника, и все следующие слова намертво, колом застряли у него в глотке.
Глаза инженера, цвета окаменевшего пепла, совершенно не отражали свет. Любой луч, казалось, умирал в них. Лицо же в целом напомнило не слишком изощренно мыслящему Сержу одного из каменных петербургских сфинксов, обезображенного существенным налетом монголоидности. Особенно странным и даже диким казалось то, что при такой внешности инженер был одет с явной претензией на своеобразное франтовство. Горчичный сюртук (который буквально трещал по швам на могучей спине), кокетливая рубашка в голубую полоску, изумрудные запонки, темно-лиловый галстук в золотистую крапинку…
«Экое чучело страшное! – с досадой подумал Серж. – Ну надо же! Вот как начнет не везти, так уж и молебен не поможет! Но может, он только на вид такой? Надо все же попытаться его разговорить…» – Он решил не замечать покудова неприветливости и равнодушия инженера и держаться со светской веселой непринужденностью, которая уж не раз выручала его в гораздо более скользких ситуациях.
Ознакомительная версия.
