Бен время от времени ловил на себе взгляд Элизабет — вроде бы случайный, читал вопрос в ее глазах. И каждый раз в сердце его вспыхивали молнии, опаляющие все тело. Молнии, похожие на грозовые сполохи в душной техасской ночи. И тогда дрожь пробегала невидимой волной, заставляя душу Бена сладко вздрагивать и сжиматься. Она чувствовала то же самое, он знал это, читал это в ее глазах.
Боже, как ему хотелось прикоснуться к ней, зарыться пальцами в шелковистые каштановые локоны, прижаться к ним губами…
Он думал, что присутствие Сары Энн поможет ему избавиться от этого неистового желания, но и рядом с дочерью он ничего не мог поделать с собой. Как хочется знать, сохранилось ли в душе Элизабет то, прежнее, пылкое чувство к нему?
«Да, — с надеждой подумал Бен. — Ведь такой пожар не сможет погасить ни дождь, ни туман, если он только однажды разгорелся в сердце».
Они остановились возле разрушенной стены, и Бен соскочил на землю. Затем он помог спуститься с седла Саре Энн. Элизабет продолжала сидеть, ожидая, что Бен поможет спешиться и ей. А ведь прежде она никогда не ждала ничьей помощи для того, чтобы соскочить с коня на землю. Бен протянул руки, и Элизабет легко скользнула в них, прижавшись на какой-то миг всем своим телом к телу Бена. Новая волна огня прокатилась по нему — более сильная и обжигающая, чем прежде.
Он не сразу выпустил Элизабет из своих объятий, не сразу сделал шаг назад — у него просто не было сил сделать это. Она взмахнула темными ресницами. Мерцающий огонек пробежал в глубине глаз и погас. Бен почувствовал легкую дрожь — и тело Элизабет откликнулось такой же дрожью.
— Папа! — прервал затянувшуюся паузу настойчивый голосок Сары Энн. — Я хочу посмотреть замок.
Он на секунду прикрыл глаза, с усилием возвращая себя в реальный мир из путешествия в нереальный, чувственный мир ощущений. Элизабет не тронулась с места, и Бен вновь почувствовал ее дрожь.
— Проклятие, — прошептал Бен сквозь зубы, разжимая объятия.
— Понимаю, — шепнула в ответ Элизабет. Он был ошеломлен этим коротким словом. Элизабет поправила выбившийся локон и медленно, нехотя отступила.
— Вы такая красивая, — тихо сказал Бен.
— Как мокрая курица, — сморщила она носик.
— Под дождем вы еще прекраснее, — прошептал Бен и осторожно прикоснулся к непокорному локону.
— Просто туман застилает вам глаза, — улыбнулась Элизабет. — Моя золовка куда красивее.
— Дело вкуса, — парировал он.
— Вот уж не думала, что вы мастер делать комплименты, — заметила она, и акцент в ее речи сразу стал заметнее.
— О нет! — сказал Бен. — По части комплиментов я вовсе не мастак.
— Неужели? А мне ваш комплимент очень понравился, — блеснула она глазами.
Бен вдруг почувствовал себя мальчишкой, школьником, который переживает первую в жизни влюбленность. Что с ним? Откуда в нем эти чувства — да еще к женщине, которой он до сих пор не может до конца поверить?
Он не думал, что Элизабет могла приложить руку к тем «несчастным случаям», но его главной целью было обезопасить Сару Энн от нового такого «случая» на все сто процентов. А еще лучше — на двести.
Его улыбка погасла, а следом за ней — и улыбка Элизабет. Легкая морщинка появилась у нее над бровями. Бен ничего не сказал и молча повел лошадей к ближайшему дереву.
— А дети здесь раньше жили? — с любопытством спросила Сара Энн, с трудом удерживаясь на месте.
— Думаю, что жили. Много детей, — ответила Элизабет и взяла в руку корзинку с едой. Вторую руку она протянула Саре Энн, Бен взял девочку за другую.
Он представил себе, как они трое выглядят сейчас со стороны. Семья на отдыхе. Семья… Неожиданной болью отозвалась в его груди эта мысль. А ведь ему уже тридцать пять, и у него никогда не было своей семьи. Да он никогда и не думал о ней, даже после войны. Ему доставляло удовольствие жить так, как он жил — свободно, независимо. И только сейчас, впервые в жизни, он понял, как много потерял. И как много потеряла Сара Энн, лишившись матери.
Бену было нестерпимо думать о том, что Сара Энн будет лишена чего-то. Особенно — материнской любви. А девочке необходима мать — это видно хотя бы по тому, как она привязалась к Элизабет.
Но встретится ли в жизни Бена такая женщина, которой он сможет поверить — безоговорочно, до конца? И будет ли он нужен такой женщине?
Клэр. Его возлюбленная, которая сбежала с другим, когда узнала о том, что Бен может остаться калекой на всю жизнь. Клэр, которая клялась Бену в вечной любви, когда он уезжал на войну — молодой, красивый, в ладно сидящем на нем капитанском мундире. И каким бледным, растерянным было ее лицо, когда она увидела его в госпитале — раненого, лежащего в лихорадке, со слипшимися от пота волосами, с искусанными в кровь от нестерпимой боли губами… Нет, оставила она его не сразу. Прощальное письмо он получил от нее какое-то время спустя.
Ногу он сумел сохранить — отказавшись от ампутации, пройдя сквозь адскую боль и страдание. Из госпиталя Бен вышел хромым калекой, но не это было главным. Искалеченной оказалась его душа, в которой не сохранилось способности верить в женскую любовь и искренность. Первым лучиком пробуждения стала для него Мери Мэй. Но и она вскоре покинула Бена — и этот бренный мир.
А теперь — Элизабет. Но ведь она не скрывает своей заинтересованности в будущем Калхолма. Так неужели он будет настолько глуп, что позволит женщине еще раз обвести себя вокруг пальца? И что же он будет за отец, если заставит Сару Энн пережить новую потерю и новое разочарование?
Они подошли к остаткам замковой стены, и Элизабет отпустила руку Сары Энн, чтобы пройти вперед — указать проход между массивными каменными глыбами.
— Когда-то здесь были ворота, а это была внешняя стена замка, — пояснила она. — Тут до сих пор можно найти пушечные ядра, которыми обстреливали замок.
Сара Энн изумленно рассматривала руины. Бен понимал ее. Он и сам, будучи мальчишкой, обожал всевозможные развалины, особенно такие, где можно было увидеть следы давних сражений.
Сара Энн двинулась вперед, и Бен последовал за нею. Но Элизабет удержала их.
— Осторожнее. Здесь много старых колодцев и подвалов, — сказала она, указывая на выемки в земле.
Сара Энн потащила Бена вперед. Элизабет шла рядом. Совсем рядом. Он чувствовал аромат ее духов, запах волос, и ему вновь безумно захотелось обнять эту женщину. Он сделал над собой усилие и перевел взгляд на Сару Энн.
Нога Бена понемногу давала о себе знать — как всегда при долгой ходьбе или резкой перемене погоды. Сара Энн ринулась вперед, выдернув свою руку из ладони Бена. Когда он нагнал девочку, нога совершенно отказалась служить и Бен начал заваливаться на бок. Он судорожно взмахнул рукой и вцепился ею в Элизабет.
