– Знаешь, если это будет сын…
– Сын? – перебила Мария. – Ты думаешь, что будет мальчик?
Кеннет с ухмылкой кивнул:
– Да, я так думаю. Потому что тогда я буду вынужден жениться на тебе, чтобы дать этому ребенку титул. А ты подаришь мне наследника.
– Жениться? – Мария побледнела. – Но у меня нет намерения идти замуж за тебя. Да это и не потребуется. Я уже договорилась…
– Меня не интересует, о чем ты договорилась!
Мария вздрогнула, пораженная его грубой решимостью. А Кеннет продолжал:
– У тебя нет выбора, и ты выходишь замуж за меня.
– Нет! – Мария решительно покачала головой.
– Я не спрашиваю, а утверждаю, – сказал Кеннет со странной улыбкой. – Ты выходишь за меня замуж, если только хочешь растить своего ребенка.
Мария в ужасе подняла на него глаза. Этот безжалостный воин излучал ледяной гнев, и Мария не сомневалась, что свою угрозу он приведет в исполнение. Конечно, это будет ее ребенок, но в глазах закона она не имела на ребенка никаких прав – как и любая другая женщина в жестоком мире мужчин. Увы, все ее мечты о независимости оказались иллюзией, и Мария возненавидела Кеннета за то, что он заставил ее понять это.
Да, он был таким же жестоким и безответственным, как ее муж. Теперь-то Мария понимала, какую ужасную ошибку совершила. Слишком поздно она разглядела в Кеннете то, что скрывало первое впечатление. Когда-то он казался ей лишь красивым героем, окруженным толпой поклонниц. Лишь позже она разглядела в нем сердцевину из стали, выкованную годами борьбы. Кеннет очень не любил проигрывать, поэтому никогда не сдавался и не успокаивался, пока не добивался своего. И сейчас его также ничто не остановит.
Мария почувствовала, как болезненно сжимается ее сердце. Неужели это случится? Она чувствовала, как оживают ее самые жуткие страхи. Ей опять придется подчиниться мужчине, чтобы оставить себе хотя бы второго ребенка? Но Мария не хотела подчиняться обстоятельствам – хотела сама распоряжаться своей жизнью.
Кроме того, речь шла не только о независимости, которую она завоевала с таким трудом, но и о ее чувствах, на которые теперь покушался стоявший перед ней разъяренный мужчина. По сути, он пытался заставить ее чувствовать то, что она чувствовать не желала. Ох, как же ей сейчас хотелось сбежать от него…
Но увы, опять она была обречена на брак без любви. Видимо, у нее такая участь – вновь затеряться среди армии восторженных поклонниц мужа. Но Мария понимала, что не сможет стать послушной марионеткой мужа. Она не смогла бы притворяться, что ей все равно, увидев Кеннета с очередной любовницей. Одного сегодняшнего случая ей хватило.
Но какой выбор она имела? Ох, если бы не ребенок…
А Кеннет даже не потрудился дождаться ее ответа – как и не стал снова предлагать ей выйти за него замуж. Увы, он не оставлял ей выбора и прекрасно понимал это.
Мария тихонько всхлипнула, а Кеннет вдруг сказал:
– Я поговорю с сэром Адамом и на рассвете поеду в Лондон.
Она взглянула на него с удивлением:
– В Лондон?..
– Эдуард будет в ярости, если мы обручимся без его разрешения. К счастью, нынешний король – романтик, чего не скажешь о его предшественнике. Я надеюсь, что смогу убедить его в необходимости короткой и скромной церемонии. Нам надо успеть до Великого поста.
Отчаяние нахлынуло на Марию, уже покорившуюся своей судьбе.
– Зачем все это? – прошептала она. – Почему я должна выходить замуж против своей воли?
– Я говорил уже, что в этом случае у моего сына будет титул.
– А потом что? Что будет после того, как появится наследник? Ты ведь только этого хочешь?
– Что ты имеешь в виду? – пробормотал Кеннет.
Мария подняла глаза и твердо встретила его пристальный взгляд.
– Я хотела бы знать, что дальше будет со мной.
Кеннет прищурился и тихо сказал:
– Поверь, это не будет брак по расчету. У нас будет настоящая семья.
– Даже если я не захочу тебя… в постели?
Кеннет с усмешкой посмотрел на нее, и Мария вдруг испугалась, что он прямо сейчас решит доказать, что она непременно его захочет.
– Мария, ты действительно говоришь то, что думаешь?
Взгляд Кеннета завораживал, а его голос был низким и хриплым. Восхитительным, искушающим – так что невозможно было сопротивляться. Ее сердце сжалось, и теперь она уже не была уверена ни в чем.
Мария постаралась взять себя в руки – она не хотела, чтобы ее вводили в заблуждение.
– То есть предполагается, что я всего лишь буду воспитывать твоих детей, так?
Холодный сухой тон Марии Кеннету явно не понравился. Он взял ее за плечи, заглянул ей в глаза и тихо спросил:
– Зачем ты так?
Мария молчала. Она ведь уже не была глупой девочкой и понимала: единственный способ защитить себя – это не иметь иллюзий. И выходить замуж за Кеннета она не хотела – хотела такого брачного союза, в котором бы считались также и с нею.
– Я хочу понять, чего ты ожидаешь от меня, – проговорила она наконец.
Кеннет внезапно усмехнулся:
– Мне нужна твоя преданность, черт побери! Неужели не понятно?
Преданность? Кто бы говорил!
– А не она ли требуется и от тебя? – спросила Мария. Ей так хотелось, чтобы ее сарказм смутил Кеннета, но в его взгляде была лишь спокойная грусть.
– Мария, ты действительно хочешь этого?
Она невольно рассмеялась. Как будто такое было возможно!
Пожав плечами, Мария проговорила:
– Прежде всего я хочу знать, что смогу получить за выполнение своих обязанностей в отношении твоих детей.
Губы Кеннета сжались, а в глазах запрыгали искорки.
– Ты получишь мой титул, мою защиту и гордое звание хозяйки дома на любой земле, которую король возвратит мне. Когда-нибудь ребенок, которого ты вынашиваешь, станет графом Сазерлендом.
Он склонился над ней, и она в полумраке комнаты разглядела небольшую бородку, которую ощутила на своей коже несколько минут назад.
– Кроме того, получать ты будешь то же самое, что и я в постели с тобой, – продолжал Кеннет. – Но знай, у тебя не получится скрыть от меня что-либо, особенно – любовника.
Мария поморщилась. Получалось, что преданность в этом браке была односторонней. Он, значит, ожидал от нее преданности, а сам не предлагал взамен того же.
«Открой глаза! Никаких иллюзий!» – мысленно воскликнула Мария. Немного помолчав, она проговорила:
– И конечно же, поисками попечителя и невесты для нашего сына будешь заниматься ты, не так ли?
Кеннет изобразил удивление:
– Да, конечно. А как же иначе?
