— Я только что приехал, Сильванус, — вскричал он, — и привез признание Гримвудов! Все было так, как ты и предполагал.
Он говорил возбужденно, но выражение лица маркиза не изменилось.
Вместо ответа, он вытащил из кармана второй документ, подписанный герцогом, и вложил его в руку друга.
— Ты опоздал, Алистер, — сказал маркиз. — Все уже решено.
И, не говоря больше ни слова, он вышел из клуба и, забравшись в свой фаэтон, поехал на площадь Беркли, а полковник в изумлении уставился ему вслед.
Спустившись к завтраку, Фортуна узнала, что маркиз уже уехал, и она встревожилась — долго ли он будет отсутствовать и не придется ли ей провести день в одиночестве.
Когда он вернулся, она была в библиотеке — лай собак известил ее о приезде маркиза. Она отложила книгу, чтобы броситься к двери, но тут увидела, что маркиз уже вошел в библиотеку.
— Вы вернулись! — радостно воскликнула она. — Я надеялась, что скоро вас увижу.
Но тут она поняла по его лицу, что случилось что-то важное.
Маркиз был мрачен и задумчив — таким она после возвращения из Франции его еще не видела.
— Что случилось? — невольно вырвалось у Фортуны.
Вместо ответа, маркиз медленно подошел к столику с напитками и налил себе бренди.
— Что-нибудь ужасное? — со страхом спросила Фортуна.
Маркиз выпил бренди и произнес:
— Имею честь сообщить вам, что вы больше не мисс Никто. Теперь вы леди Фортуна Мерил.
Наступило молчание. Фортуна широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на маркиза.
Наконец она сказала очень тихо, так, что маркиз едва расслышал ее слова:
— Значит… дама, которая говорила с нами… вчера… и которую вы называли… ваша светлость… была моей…
— Матерью, — закончил маркиз.
— А кто мой отец?
— Герцог Экрингтон.
— О нет, только не это! — вскричала Фортуна. — Этого не может быть! Я ненавижу его за то, что он с вами сделал!
— И все-таки он ваш отец, — произнес маркиз.
— Значит, Гилли была права… меня поменяли на сына Гримвудов, — прошептала Фортуна. — И сделал это герцог…
— Вы были восьмой дочерью, — объяснил маркиз, — а ему нужен был наследник.
— И если бы Гили меня не выходила, я бы… умерла, — прошептала Фортуна таким же тихим голосом. — А герцогу не было до меня… никакого дела, да и герцогине… тоже.
— Думаю, ваша мать ничего не знала о том, что ей подменили ребенка, или, по крайней мере, узнала так поздно, что уже ничего нельзя было сделать.
— Почему она не стала искать меня? — спросила Фортуна. — Нет, она признала ребенка Гримвудов… своим сыном. Это тот самый юноша, что был с ней вчера… правда?
Маркиз кивнул. Они долго молчали.
— Значит, теперь… я должна носить… их фамилию? — запинаясь, произнесла Фортуна.
— Вы займете полагающееся вам по праву место в свете, — сказал маркиз. — Герцог признал вас своей законной дочерью. Молодой Гримвуд уедет за границу, Алистер Мерил снова станет наследником герцога.
— Но я бы хотела… чтобы все осталось… как было.
— Это невозможно. Сегодня я отвезу вас к вашим родителям.
— Вы отвезете меня… к герцогу и… герцогине? — вскричала Фортуна, не веря своим ушам.
— Это ваши родители, — ответил маркиз. — Вы познакомитесь со своими сестрами и станете полноправным членом семьи.
— Но если я… не хочу… этого? — спросила Фортуна.
— У вас нет другого выбора. Вы — светская дама, Фортуна.
— Я не хочу становиться светской дамой.
— У меня нет желания спорить с вами, — заявил маркиз.
Фортуна попыталась сдержать слезы, застилавшие ей глаза.
— Как же вы заставили герцога признать меня? — спросила она. — Вы отдали ему меня в обмен на свои земли. Это правда?
— Нет, неправда, — отрезал маркиз громким голосом. — Я не взял ничего в обмен на вас, Фортуна.
— Значит, я не обязана идти к герцогу, — быстро произнесла девушка. — Если бы это был долг чести, я не могла бы отказаться — долги надо платить. Но если никакой сделки не было, значит, я могу остаться здесь, с… вами.
— Это невозможно, — сказал маркиз. — Совершенно невозможно. Вы, наконец, получили возможность жить настоящей жизнью, той жизнью, для которой были рождены.
— Но я не хочу такой жизни, неужели вы не понимаете? — закричала Фортуна. — Я не поеду к людям, которых не знаю, которым совершенно безразлична, которые с легкостью отказались от меня сразу же после рождения. О, Аполлон, разрешите мне остаться с вами. Я сделаю все, что вы пожелаете. Я буду послушна вам… я не доставлю вам неприятностей. Пожалуйста, прошу вас… разрешите мне… остаться.
Маркиз с грохотом поставил свой бокал на стол.
— Я уже говорил вам, Фортуна, — резко бросил он. — Я не намерен обсуждать этот вопрос. Вы должны быть готовы к двум часам, и я отвезу вас в Мерил-Хаус.
Произнеся это, он вышел из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.
Фортуна слушала, как его шаги удаляются, и поняла, что он уходит из дому. Когда звук шагов смолк, она медленно опустилась на колени перед любимым креслом маркиза и положила на него свою голову.
Когда через три часа маркиз вернулся на площадь Беркли, он увидел, что у дверей Тейн-Хауса стоит его ландо.
На дверях экипажа красовался его герб, а серебряные лампы, ручки и детали упряжи были отполированы до блеска. Ждавшие маркиза кучера в ярких ливреях являли собой живописное зрелище.
Пару гнедых, впряженных в ландо, маркиз купил три месяца назад на аукционе, заплатив за них более тысячи фунтов. Однако лошади, на которых сидели сопровождавшие экипаж всадники в белых париках и бархатных фуражках, были еще более благородных кровей.
Не было сомнения, что маркиз намеревался отвезти Фортуну в Мерил-Хаус с полагающейся для такого случая пышностью, но, когда он выходил из фаэтона, его лицо было мрачным, а взгляд — жестким.
Войдя в дом, он нетерпеливо произнес:
— Сообщите ее светлости, что я жду ее.
На мгновение воцарилось молчание, но потом Клеменс, подойдя поближе к маркизу, тихо произнес:
— Ее светлости нет дома, милорд.
— Нет дома? — переспросил маркиз. — Но ведь уже третий час.
— Миссис Денверс все объяснит вашей светлости, — извиняющимся тоном произнес Клеменс.
Он ждал, что маркиз прикажет позвать экономку сюда. Но, подумав немного, маркиз с потемневшим лицом принялся подниматься по лестнице, где на площадке третьего этажа стояла миссис Денверс.
— Что за ерунда, миссис Денверс? — резким тоном спросил маркиз. — Я велел ее светлости быть готовой к двум часам. Сообщите ей, что я жду и что мы уезжаем сейчас же.
