Сильные пальцы Джастина обхватили ее затылок, запутались в волосах, и он снова с какой-то голодной одержимостью припал к ее губам. Другая его рука ласкала кремово-белую кожу ее груди, чуть прикрытую кружевами низко вырезанного корсажа. Иисусе сладчайший, заскрипел зубами Джастин, почувствовав кончиками пальцев упругие полушария ее юной груди.
Сдавленный вздох сорвался с губ Арабеллы, отдавшись эхом у него в горле, и все помутилось у него перед глазами. Язык Джастина воровался в ее рот, скользнул вдоль зубов. Арабелла выгнулась дугой, и ее грудь, уперлась в грудь Джастина. Он едва окончательно не потерял голову. Она была такая округлая, такая восхитительно полная... такая мягкая и вместе с тем упругая. Ощущение оказалось настолько острым, что он весь содрогнулся. Судорога желания скрутила Джастина с такой силой, что он едва не застонал от муки. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы дотронуться до нее... почувствовать ее всю...
Он хрипло застонал и выдохнул ее имя. Это прозвучало почти как мольба.
– Позволь мне коснуться тебя, Арабелла. Позволь увидеть тебя!
Рука Джастина скользнула за вырез ее корсажа... и ладонь его наполнилась. Он замер, наслаждаясь восхитительной упругостью ее груди, ни с чем не сравнимым ощущением, когда ее затвердевший сосок, щекоча кожу, потерся о его ладонь. В груди Джастина заклокотало. И он вдруг почувствовал, как задрожала Арабелла.
– Арабелла, – шепнул он, припав губами к ее шее. Язык у него заплетался. – Из-за тебя я почти потерял голову. Заставь меня остановиться, слышишь?
– Но... почему? – простонала она. Язык Джастина ласкал мочку ее уха.
– Ты же невинна... Ты девушка...
– Да...
– А если это безумие продлится еще хоть минуту, ты перестанешь быть ею.
– Тогда, наверное, действительно лучше остановиться, – слабым голосом пролепетала Арабелла.
Губы Джастина вновь прижались к ее губам, и Арабелла, забыв обо всем, прильнула к нему. И только что принятое благоразумное решение разом вылетело у Джастина из головы. Уже не думая о том, что делает, он быстрым движением спустил с ее плеч корсаж, сгорая от желания почувствовать прикосновение ее обнаженного тела... ласкать ее, пока она не закричит от наслаждения.
Вдруг где-то совсем близко скрипнула дверь, и на камнях, которыми была вымощена дорожка, зазвучали чьи-то быстрые шаги.
– Арабелла! – окликнул веселый женский голос. – Ты здесь? Мы зашли в тупик. Кажется, без твоей помощи нам не справиться.
Арабелла застыла, разом превратившись в статую. Глаза ее испуганно расширились. Мгновение оба смотрели друг на друга.
– Джорджиана! – выдохнула она наконец. И, испуганно отскочив в сторону, принялась поспешно натягивать на плечи спущенный Джастином корсаж. Руки у нее дрожали.
Но было уже слишком поздно. Джорджиана, стоя в двух шагах от них, потрясенно таращилась на них широко раскрытыми глазами. Рот у нее приоткрылся, словно она собиралась что-то сказать, но внезапно лишилась языка.
Однако это было еще не самое худшее.
Прямо перед ними с помертвевшим лицом застыла тетушка Грейс.
Хотя за свою жизнь Арабелла успела привыкнуть ко всяким неожиданностям, да и ее вечные каверзы всякий раз влекли за собой неизбежную расплату, однако все это и близко нельзя было сравнить с тем, что она испытывала в эту минуту.
Тетя Грейс, открывая и закрывая рот, молча озиралась по сторонам. Потом вдруг сдавленно ахнула, резко повернулась и исчезла в темноте. Джорджиана, выпучив глаза, несколько раз шумно глотнула, затем что-то жалобно пискнула, топчась на месте. А потом вдруг попятилась и через мгновение скрылась в доме.
– Тетя Грейс! – воскликнула Арабелла. Она уже двинулась было за ней, но Джастин остановил ее:
– Подожди... Постой пока тут...
Через минуту тетя Грейс вернулась. За ней, тяжело ступая, с решительным и суровым видом шагал дядя Джозеф. Лицо его потемнело от гнева и напоминало грозовую тучу.
– Арабелла, девочка моя! Господи, да где твоя голова! Неужели ты просто жить не можешь без того, чтобы постоянно не выставлять себя на посмешище?!
Это было так не похоже на дядю Джозефа, всегда спокойного, терпеливого и неизменно доброжелательного, что Арабелла оцепенела.
Очнулась она, только почувствовав, как Джастин шагнул вперед, закрыв ее собой.
– Если кто-то тут и выставляет себя на посмешище, милорд, осмелюсь предположить, что это вы сами. Могу я попросить вас говорить немного тише?
Лицо дяди Джозефа залилось пурпурной краской и стало похоже на переспелую сливу.
– А могу ли я, в свою очередь, попросить вас держать руки подальше от моей племянницы? – ядовитым тоном осведомился он.
– Конечно, сэр. – Пальцы Джастина разжались.
– Ну-с, а теперь... что вы двое можете сказать в свое оправдание?
Губы Джастина побелели.
– А что, требуются какие-то объяснения?
– Попридержи язык, мальчишка! – рявкнул дядя Джозеф.
Глаза Джастина сверкнули.
– Ничего не произошло, – коротко бросил он.
– Неужели? Если мои глаза меня не обманывают, я только что видел, как твои руки...
– Дядя Джозеф! – в полном отчаянии взвизгнула Арабелла.
Гордость ее была растоптана. Больше всего на свете Арабелле хотелось умереть. Или провалиться сквозь землю, лучше всего к самому центру Земли, чтобы никто больше не видел ее и не слышал о ней. Чтобы все вообще забыли о ее существовании. Или оказаться где угодно, хоть за тридевять земель, только не здесь. Ей было невыносимо стыдно. А у тети Грейс был такой вид, словно она вот-вот хлопнется в обморок.
И тут словно из-под земли появился Себастьян.
– Какие-нибудь проблемы? – любезно осведомился он, переводя глаза с дяди Джозефа на Джастина.
– Прискорбная случайность, – ровным голосом сообщил Джастин.
Джозеф что-то глухо прорычал, сжав кулаки. Вид у него был такой, словно он готов взорваться.
Покосившись на него, Себастьян быстро шагнул между ним и Джастином.
– Думаю, никто из присутствующих не желает скандала, – невозмутимо проговорил он, – так что, может быть, вы четверо предпочтете перейти ко мне в кабинет и там спокойно все обсудить?
– Только не теперь! – Это уже была тетя Грейс. В голосе ее звучали едва сдерживаемые слезы. – Джозеф, умоляю тебя! Я этого не перенесу! Давай отложим этот разговор до утра.
– Великолепная мысль, Грейс, – с видом все того же учтивого арбитра согласился Себастьян. – Разумное решение всегда лучше принимать на свежую голову. Итак, часов в семь, хорошо? Тем более что все остальные гости вряд ли проснутся раньше половины девятого. Так что нам никто не помешает.
– Думаю, это нас устроит, – ледяным тоном заявил Джозеф.
