Ознакомительная версия.
– Это всего лишь незначительные детали. Главное, они были королем и королевой эльфов на волшебном летнем празднестве.
Пары для первого танца, традиционной кадрили, были уже сформированы, и Николас с Аннорой присоединились к группе танцующих около открытых дверей на террасу, где легкий ветерок создавал столь желанную прохладу.
– Мне больше нравится твоя версия событий, – сказала она, когда они заняли свои места.
– Мне тоже. – Николас улыбнулся ей очаровательной улыбкой, более приличествующей озорнику Паку[7], чем царственному Оберону, и бал начался.
Кадриль была достаточно продолжительным танцем, полным сложных фигур, во время которых партнеры сходились и расходились. Ник затеял занимательную игру, поддразнивая Аннору незавершенными фразами, задуманными так, чтобы создать у нее нетерпеливое ожидание продолжения.
Во время первой фигуры он заметил:
– Когда я думал о том, где бы мне провести этот летний праздник[8], мне и в голову не могло прийти, что встречу его в подобном месте.
– И где же ты хотел его провести? – задала вопрос Аннора и тут же поняла, что у Ника уже нет времени ответить, поскольку они в очередной раз перестроились и поменялись партнерами.
– Если бы остался в Лондоне, отправился бы в Ричмонд на летний маскарад леди Гайд, – ответил он, когда они на миг встретились и снова расстались, однако на сей раз Аннора тревожилась сильней. С кем бы он там был? Что делал? Лучше бы вообще ей ничего не рассказывал. Она не желала представлять его с другой, смеющимся, улыбающимся, погруженным в беседу.
Кадриль завершилась, дав начало искрометной польке, стремительный вихрь которой не оставлял шансов на продолжение беседы. В польке Николас был бесподобен. Аннора ощутила, будто парит в воздухе, когда он завертел их в этом веселом быстром танце, без особых усилий обходя другие пары. С иным партнером она беспокоилась бы о том, чтобы не натолкнуться на кого-нибудь в неловком повороте, с Ником подобная мысль не могла прийти в голову. К тому же ей было о чем задуматься. Грациозные движения его мощного тела во время безукоризненно исполняемых фигур, ощущение теплой ладони у себя на талии, твердая рука, уверенно сжавшая ее пальцы, улыбающиеся голубые глаза, не сводящие с нее взгляда. Какие бы сомнения ни породила его последняя реплика, она растворилась в водовороте танца. Они прекрасно проводили время.
После танца Николас сопроводил ее в сад. Повсюду висели бумажные фонарики, а раскрасневшиеся пары уже начали заполнять темные аллеи, наслаждаясь преимуществом летней ночи.
– Я лет сто так не танцевал! – с трудом переведя дух, выпалил Николас.
– А разве в Лондоне не танцуют польку?
– Не совсем так. У нас популярны вальсы и польки, однако танцоры придерживаются значительно более умеренного темпа. Возможно, мы, лондонцы, полагаем себя слишком утонченными, чтобы проявлять чувства на публике.
Мы. Наши. Аннора прекрасно расслышала это. Возможно, Ник не имел в виду ничего дурного, просто постепенно отдалялся от нее. Да и весь этот вечер был, вероятно, задуман как своеобразное прощание. Он уже вспоминает свою другую жизнь, настоящую. А почему бы и нет? Ведь она сама уже задумывается о том, как провести первые часы без него. Мысленно составляет список первостепенных дел сразу по возвращении в Хартшейвен. Это представлялось ей своеобразным противоядием от тягостных раздумий и бесцельных блужданий по пустым коридорам старого особняка. Возможно, Николас делает то же самое.
– Ты так сильно скучаешь по Лондону? Я понимаю, твоя поездка затянулась, и очень ценю, что ты нашел для меня время. – Аннора думала о письме, которое Ник получил еще в Хартшейвене. Он никогда не посвящал ее в содержание, однако ей было известно – письмо из Лондона. Вспомнила и утренние газеты, он, казалось, с жадностью впитывает последние новости, методично просматривая содержание всего номера, будто бы что-то выискивая. Все эти признаки свидетельствовали о сильной привязанности к столице. Вся его жизнь, друзья и знакомые там.
Они остановились около образованной ветвями розового куста садовой беседки, увитой маленькими бутончиками. Николас протянул руку, чтобы сорвать цветок.
– Это гораздо более сложный вопрос, чем ты, вероятно, думаешь, Аннора. – Он внимательно осмотрел розочку, выискивая возможные шипы, и вставил цветок в ее прическу. – Когда я думаю о Лондоне, мне представляется множество интересных вещей, которые я бы обязательно хотел тебе показать. Это потрясающий город, если обратить на него непредвзятый взгляд. – Он взмахнул рукой, словно отметая очевидное. – Я вовсе не имею в виду стандартный набор достопримечательностей, вроде амфитеатра Астлея или Тауэра. Я хотел бы показать тебе мой Лондон.
Аннора улыбнулась:
– Вроде тех мест, где живут норвежские рыбаки, которые едят знаменитый лютефиск?
– Ты помнишь.
Ее реплика, похоже, его порадовала. Конечно же она помнит. Глупый человек, разве он не знает, она помнит все, что бы он когда-либо ей ни сказал и ни сделал?
– Есть и другие интересные местечки. Я хочу показать тебе Сохо. Этот район очень напоминает Европу в миниатюре, полный иммигрантов, создавших для себя в Лондоне новую жизнь. В Сохо множество маленьких ресторанчиков, где подается национальная еда.
Аннора почти воочию представила себе эту картину. Лондон Николаса казался ей похожим на этого мужчину, живой и энергичный, готовый радоваться каждому моменту существования. Она очень хотела увидеть такой Лондон.
– Думаю, твой Лондон прекрасен. – Все, что ей удалось вымолвить. Он не смог бы показать ей свой Лондон. Их сделка не продлится долго. – Чем ты займешься, когда вернешься? – мягко спросила Аннора.
Оба понимали, Николас не сможет вечно оставаться в Хартшейвене. Их маленькая пьеса не требовала его постоянного присутствия. Устав от бесцельного времяпрепровождения в сельской глуши, он, видимо, уедет в Лондон и больше никогда не вернется назад. Аннора же, зная о нем все, сможет взглянуть когда-нибудь на часы и подумать: «Шесть часов, Николас готовится посетить вечерний прием. Восемь часов, собирается в оперу».
– Не знаю. – Ответ Ника заставил ее почувствовать себя виноватой. Из-за соглашения ему придется порвать с прежними связями. Он не сможет работать.
– Ну, чем бы ты ни занялся, полагаю, уж точно не будешь скучать по Вестмору, – улыбнулась Аннора.
– Вестмору? Не то чтобы я его недолюбливал, просто он тяжелый человек. Его обстоятельства несколько отличаются от наших.
– Наших? – Аннора интуитивно чувствовала, что последнее утверждение способно многое прояснить относительно Ника и таинственного агентства, однако не могла понять намека, ее знаний явно недостаточно, чтобы правильно интерпретировать подсказку. Хочет ли он сказать, что совсем не такой, каким выглядит, или, напротив, его истинное положение превосходит умело созданную иллюзию? У него была совершенно другая жизнь. – Ничего не хочешь объяснить мне?
Ознакомительная версия.
