Когда они узнали об этом, Леония сказала Роджеру:
— Ты был прав, хотя, я думаю, ты благороден в своих оценках. Да, чем больше они рассуждают, тем сильнее склоняются к мысли, что королю нельзя позволить жить. Я считаю, что это страх за собственную шкуру, а не за государство так изменил их оценки. — Она дрожала. — Роджер, мы можем уехать отсюда? Я хочу в Англию.
— Англия не намного лучше, — вздохнул он и, желая успокоить, прижал ее к себе. — Мы поступали так тоже, правда, это было очень давно. Не похоже, что это может повториться. Бедный старый Джордж почти так же глуп, как Луи, но все знают, что он просто не в себе, а Принни очень умен, но слишком труслив, чтобы принести настоящие беды.
Тем не менее, Роджер на следующий день пошел к Фуше. Он был согласен с Леонией, что пришло время покидать Францию.
Были такие моменты в создавшемся положении, о которых он не говорил Леонии, боясь ее напугать. Роджер был уверен, что казнь Луи вызовет отклик в других странах, что приведет к войне. Успех пока сопутствовал Франции. Французы одержали еще одну великолепную победу у Жемарье, изгнав полностью пруссаков. Роджер считал, что появилась хорошая возможность для отъезда из Франции. Военной лихорадки не было, и так как он находился в городе уже четыре месяца, то вполне мог навестить родных. Он надеялся, что перед казнью короля должно быть временное затишье, удобное, чтобы добыть паспорт. Надежда эта не оправдалась.
— Время ушло, — сказал Фуше. — Джозеф рассказал прошлым вечером, что казнь, вернее убийство, состоится завтра. Вы обязательно увидите бюллетени по дороге домой.
— Они умнее, чем я предполагал, — с горечью сказал Роджер. — Готов поставить на что угодно, что Робеспьер знает Маккиавелли на память. Если хочешь сделать несколько плохих дел, делай их сразу, так быстро, как можешь. Я удивлен, что он не судил Марию Антуанетту одновременно с Луи.
Фуше изменился в лице, Роджер задыхался.
— Невозможно представить, что он задумает. Это ведь может случиться?
— Ее никогда не любили, — ответил Фуше, — и, по правде, она больше Луи виновата в том, в чем его обвинили. Она имела сильное, в основном плохое влияние на него. Эти мотивы не были вынесены на рассмотрение Конвента. Было что-то, высказанное мимоходом, чтобы посмотреть, будет ли эта идея принята. Будем надеяться, что этого никогда не случится. Она сейчас бессильна. Что касается вашего вопроса, то я не знаю, что ответить.
— Как вы думаете, уехать будет просто? Заставы не так тщательно сейчас охраняются. С тех пор как пруссаков погнали, патриотический пыл стал понемногу остывать. Времена тяжелые, хотя, видит бог, не для меня, и если бы я нашел золотой ключик, то уж замок открыл бы легко.
— Да, вы могли бы уехать из Парижа, — сказал Фуше. — Сейчас многие презирают власти. Но повсюду на дорогах и в городах зорко выслеживают политических эмигрантов. К тому же, как вы думаете выбраться из страны?
— У меня есть друг в Бретани, у него корабль и он хорошо знает английское побережье, — ответил Роджер.
— Ах, да, — вздохнул Фуше. — Помню. В таком случае приходите завтра. — Внезапно Фуше вздрогнул. — Нет, не завтра. Возвращайтесь в начале следующей недели. Я буду просить Джозефа… Но, вы знаете, мой дорогой Сэнт Эйр, не очень понятно, когда человек бросает процветающий бизнес и проделывает огромный путь глухой зимой, чтобы нанести визит родственникам.
Роджер вздохнул:
— Да, похоже, мы задержимся из-за погоды, чтобы при пересечении Канала не подвергать моего друга опасности. Я сейчас, уверен, вне подозрений. Леди, которую я должен сопровождать домой, я представляю как жену и она тоже в безопасности. Вы понимаете, глупо притягивать к себе внимание. Ну что ж, передайте мои наилучшие пожелания вашему кузену и скажите, что я буду рад помочь ему в любое время.
Последнее было данью вежливости. Роджер мог думать только о событиях завтрашнего дня. Он нашел бюллетени, как и предупреждал Фуше, и прочел их с ужасом. Луи будет казнен на Площади Революции недалеко от их дома, расположенного в тени Св. Роха. Что он мог сделать для Леонии? Немного, только предупредить, и когда начнут бить барабаны, чтобы заглушить крики в поддержку короля, просьбы о пощаде или сигналы к спасению, обнять ее крепко, целовать и успокаивать.
Барабанная дробь прекратилась. Роджер узнал позже, что король хотел сказать несколько слов, но его сразу же остановили, боясь, что его речи воспламенят толпу. Леония содрогнулась, думая, что все окончено, как вдруг, прежде чем Роджер выпустил ее руки, отвратительный грохот барабанов послышался снова. Когда они остановились во второй раз, раздались оглушительные оружейные залпы. Леония заплакала.
— Это просто глупо, — всхлипывала она. — Я не знала его. Но это так несправедливо. Он не был злым. У него были добрые намерения. Он не заслуживал смерти.
На следующий день Леония понемногу пришла в себя, но Роджеру казалось, что звуки барабанной дроби заполнили весь дом и так в нем и остались. Прошло три дня, Роджер занимался тем, что вставлял нужную деталь на место, загоняя ее короткими и быстрыми ударами молотка, от чего другой кусок железа, лежащий в оловянном блюде, ритмично постукивал. Когда он остановился, то услышал, что Леония плачет на кухне. Когда он в испуге прибежал, чтобы узнать, что случилось, Леония извинилась, но все еще дрожала, и Роджер понял, что она тоже слышит грохот барабанов.
Через день после этого зашел незнакомец и справился о портном, который был осужден из-за того, что состоял в заговоре с роялистской партией. Роджер сказал самым безразличным тоном, что не знает такого человека. Это не смутило посетителя, и он пустился в объяснения. Роджер повторил, что ничего не знает о судьбе портного.
— Я оставлю свою карточку, — сказал незнакомец.
— Это еще зачем? — зло спросил Роджер.
— О-о, на случай, если кто-нибудь спросит о Джанине. Вы скажете, что я тоже спрашивал о нем.
— Я не посыльный, — проворчал Роджер и посетитель повернулся, чтобы уйти.
Позже, однако, Роджер нашел карточку, которая говорила о принадлежности ее хозяина к аристократическим или высшим буржуазным кругам, она была выполнена очень изящно. Роджер показал карточку Леонии.
— Самое время уезжать, — сказал он. — Не знаю, проверяют ли меня мои «друзья» — республиканцы или роялисты, хотя я почти в этом уверен, но это небезопасно в любом случае. '
— Да, — согласилась Леония с видимым облегчением. — О, да, Роджер. Правда, мне так хотелось бы уехать отсюда. Им было нужно найти разумный предлог и к концу недели они его нашли, правда Роджер хотел бы, чтобы он не был таким мучительным. Времена, как сказал Роджер Фуше, действительно ужасные. Работы нет, цены очень высокие, трудящиеся по-настоящему страдают. Более того, казнь короля не изменила настроения толпы, даже не понравилась людям. Многие сочувствовали Луи и доказывали это разными способами, например, прославляя каждый королевский сентимент в пьесах. Конвент тут же закрыл театры, которые к тому же мало кому были нужны.
