– Сомневаюсь, что Тауэр – подходящее место для благородной дамы, – проговорил Хью. – Тем более если учесть, что ее еще ни в чем не обвинили.
– Я поражен тем, что вы защищаете ее, – ухмыльнулся Кромвель. – Леди Джиневра оскорбляет вас, разрушает ваши надежды вернуть себе землю, обманывает вас, а вы встаете на ее защиту. – Он пожал плечами и обратился к епископу: – Такая благотворительность, милорд епископ, достойна похвалы.
– Надеюсь, лорд Хью, уж вы-то не будете оспаривать приказ короля? – осведомился епископ.
– Вряд ли, – холодно произнес Хью.
– Тогда проводите даму в караульное помещение. – Кромвель взял лист бумаги и перо. – Там ее доставят к ее новому местожительству. Мы известим ее о дате суда, когда посовещаемся с остальными членами королевского совета. – Написав что-то, он посыпал лист песком и посмотрел на Джиневру. – До встречи, мадам. – Кромвель поставил печать и протянул бумагу Хью.
Хью прочитал текст и помрачнел. Свернув лист в трубочку, он сунул его в карман гауна.
Джиневра, ошеломленная, шокированная, чувствовала себя как в тумане. Хью подал ей руку и вывел из комнаты.
– Что за бес в вас вселился?! – воскликнул он, едва они вышли в коридор. – Зачем вы разозлили короля? Он безжалостен и непостоянен. Разве вы не знали, что леди Мария в опале? Ее отец требует, чтобы она признала себя незаконнорожденной, а она отказывается подчиняться ему. Упоминать ее имя – это равносильно государственной измене.
– Откуда мне было это знать? – с горечью проговорила Джиневра. – Я не знакома с нравами этого жалкого двора, где царят хитрость и обман.
– Я думал, что вам с вашей хитростью будет несложно приспособиться, – грустно усмехнулся Хью. – Почему вы не рассказали мне о договоре?
– Не видела особого смысла.
– Нет, вы предпочли предъявить его именно в тот момент, когда меня можно будет застать врасплох и выставить в невыгодном свете, – уверенно заявил он.
– Я предъявила его, когда для меня это было выгоднее всего, – возразила Джиневра.
Хью сокрушенно покачал головой:
– В нынешней ситуации это уже ничего не значит. Раз уж вы восстановили против себя короля… Господи, Джиневра, я же предупреждал вас, что нужно следить за каждым своим словом!
– Я же просто попросила! – Нападки Хью пробудили ее к жизни. – Вы сами посоветовали мне обсудить вопрос моего местожительства с королем или хранителем печати. Вот я и последовала вашему совету.
– Да это был не совет, а шутка! – воскликнул Хью. – Я не ожидал, что вы воспримете мои слова всерьез, иначе бы никогда не предложил вам такую глупость. Ведь это опасно – возражать королю! – Он помолчал, а потом спросил: – А почему вы не захотели жить у меня? Я понимаю, мой дом не так удобен, как ваш, но он все равно лучше Тауэра.
– Дело вовсе не в вашем доме, милорд, – тихо проговорила Джиневра. – Вам отлично известно, почему я не могу оставаться под вашей крышей. Если я хочу сохранить свою жизнь и жизнь моих детей, я должна бороться с вами, лорд Хью, а не любить вас.
– Вам незачем бороться со мной, – возразил Хью. – Я не ставлю себе цель погубить вас.
Она едва заметно пожала плечами.
– Это все слова. В моих глазах вы враг, а я не имею права сближаться с врагом. Итак, я буду жить в Тауэре до тех пор, пока мой вопрос не решится.
Хью с трудом сдерживал себя. Он не понимал ее упорства. Однако нападками и уговорами здесь ничего не добьешься.
Они молча покинули дворец и вошли в длинное низкое здание из серого камня, где находилась королевская охрана.
– Эту даму нужно препроводить в Тауэр, – сказал Хью капитану и подал тому документ. – Вот приказ хранителя печати.
Капитан внимательно прочел его и взглянул на женщину в черном, неподвижно стоявшую позади Хью. Интересно, чем эта красавица могла разозлить короля и хранителя печати? Нет сомнения, она благородного происхождения – в Тауэр заключают лишь дворян и исключительно по прихоти короля. Только вот имя Мэллори он слышит впервые.
Вполне возможно, что она ни в чем не виновата, размышлял капитан. Просто хранителю печати понадобилось убрать ее с дороги, чтобы повлиять на короля. А вообще-то это не его дело.
– Я вынужден оставить вас здесь, – тихо сказал Хью Джиневре. – Приложу все усилия, чтобы защитить ваши интересы. Настроение короля изменчиво, и если мне удастся застать его в добром расположении духа, я попытаюсь уговорить его проявить милосердие.
Джиневра покачала головой:
– Пусть все остается как есть. Здесь ничто не будет отвлекать меня от размышлений: я стану обдумывать свою защиту. У меня к вам одна просьба. – Ее голос дрогнул, а в глазах появились слезы, и она сморгнула их.
– Чтобы я позаботился о ваших детях, – договорил за нее Хью. – Вам незачем просить меня об этом, Джиневра. Что бы ни случилось, не беспокойтесь за девочек. Они будут в безопасности. Я сделаю так, чтобы ответственность за них возложили на меня.
– Вы очень добры, – прошептала Джиневра. – Успокойте их.
– Я знаю, что им сказать. – Он взял ее за руку, и она не сделала попытки высвободиться.
– Как вы думаете, мне разрешат держать книги?
– В приказе хранителя печати не сказано, что это запрещено. Завтра утром вам доставят книги и все необходимое.
– Благодарю вас, Хью. За это и за заботу о моих детях. Я знаю, что с вами им ничто не грозит.
– Вы доверяете мне своих детей, а себя – нет! – шепотом вскричал он.
– Я не имею права, – тихо, но твердо проговорила Джиневра.
Минуту он молча смотрел на нее, потом горестно покачал головой и вышел.
Капитан охраны взглянул на заключенную с удвоенным интересом. Он почти ничего не слышал из разговора, зато хорошо ощутил его эмоциональный накал. В глазах дамы блестели слезы, хотя в этом нет ничего удивительного, когда человек готовится испытать все ужасы заключения в Тауэре.
– Мы готовы, мадам, – сказал он. – Баркас ждет нас.
Джиневра запахнула плащ и под конвоем солдат спустилась на пристань. Шел дождь. Река была покрыта рябью, низкие серые тучи едва не касались земли. Джиневре почти не верилось в то, что только недавно было лето, что зеленые луга и долины Дербишира нежились под лучами яркого солнца. Мир вокруг нее был мрачным, унылым и грязным.
Она взошла на борт баркаса и села под навес, радуясь тому, что можно укрыться от дождя. Ее плащ промок, и ей было холодно. Гребцы взялись за весла, и баркас вышел на середину реки.
Хью вернется домой, где его ждет огонь в камине, сытный ужин, болтовня детей. А она плывет в тюрьму. Зато там она будет вдали от искушения оказаться в одной постели с Хью, сказала она себе. Ведь именно к этому она стремилась.
