И ему это удавалось. С тех пор как его брата оставили умирать у тропы апачей, ему было совершенно наплевать на всех. Он никогда ни о ком не заботился. А теперь вдруг ему стало не все равно. По какому-то нелепому стечению обстоятельств он обнаружил, что несет ответственность не просто за одного другого человека, но за кучку детей и неполноценных взрослых, не говоря о женщине с самыми синими глазами, какие он когда-либо видел.
Он остановился у реки и дал караковому напиться. Сейчас она уже уехала с ранчо, поехала учить детей. Эта мысль вернула старое стремление, желание учиться, но он никогда не стал бы просить ее. Это было бы самым большим унижением из всех.
Черт побери. Он желал ее больше, чем когда-либо чего-либо. Но с таким же успехом она могла быть солнцем, такая далекая и недосягаемая.
* * *
В городке Ньютон новости распространялись быстро.
— Вы знаете…
— Я слышал…
— Наемник? У мисс Уиллоу?
— Теперь она слишком далеко зашла…
— Не могу поверить…
— Но мне это сказали совершенно точно.
— Вроде неприлично, раз она учительница и все такое.
— А это просто еще слух.
— Человек Ньютона мне сам сказал.
— Она свихнулась? Я слыхал, он жил с апачами.
— Я слыхал, он больше индеец, чем белый.
— Рассказывают, разогнал кучу людей Ньютона.
— А как думаете, почему? У мисс Тэйлор нет столько денег, чтобы платить ему.
— Да, почему?
— Гм… гм.
На этот вечер было назначено городское собрание.
* * *
Уиллоу не стала задерживаться после школы. На протяжении всего дня ее окатывали волны предвкушения, и чем ближе к концу занятий, тем сильнее они становились.
Когда последний ученик, не считая близнецов, ушел, она торопливо заперла дверь и направилась к тележке, бросив быстрый беспокойный взгляд в сторону кабинета Салливэна.
Он сказал, что приедет прошлой ночью, и не приехал, а это значило, что у него было неотложное дело. Но она знала, что он не собирался отступать. И ей не особенно хотелось спорить насчет Джесса на глазах у всего города Ньютона.
Не то чтобы — это она быстро поняла — они еще не знали о ее новом работнике. Она заметила бросаемые тайком взгляды — на перемене и когда родители приходили забрать детей. Теперь это любопытство было на лицах нескольких праздношатающихся. Она заподозрила, что будет созвано еще одно городское собрание.
Но сейчас ей было все равно. Она их уже пережила немало до этого, и ничто не имело значения, кроме безопасности ее семьи… и кроме Джесса.
Прежде чем она успела забраться в тележку, к ней быстро подошел Салливэн. Лицо его было мрачным.
— У вас все в порядке?
— Конечно, — ответила она.
— Вчера у миссис Корбетт родился ребенок.
— Я что-то вроде этого и подумала. — Уиллоу улыбнулась. — Мальчик или девочка?
Он подозрительно посмотрел на нее.
— Девочка.
— Они хорошо себя чувствуют?
— Да. Но я хотел поговорить с вами насчет…
— Знаю, — сказала Уиллоу, — и я не изменю своего решения.
— Вам известно, что весь город говорит об этом?
— С каких пор вас заботит, о чем говорит весь город? — сказала она более резко, чем ожидала.
— Когда я согласен с этим, — упрямо ответил он.
— Салливэн, — осторожно подбирая слова, начала Уиллоу, — вчера целый день Джесс помогал Брэди, а вечером приехали люди Ньютона, очевидно чтобы сжечь сарай. Он им не позволил.
— Джесс? — сказал Салливэн подчеркнуто. — Джесс? Его зовут Лобо.
— Его настоящее имя Джесс.
— Джесс? — опять с недоверием повторил он.
— До того, как он попал в плен к апачам.
Салливэн удивленно поднял бровь.
— Он еще что-нибудь говорил? Как его фамилия?
Она покачала головой.
— Джесс? Ну, будь я проклят.
Уиллоу не могла сдержать улыбки удовлетворения. Наконец ей удалось поколебать его уверенность.
— Он говорил еще что-нибудь? Например, сколько человек он убил? — ядовито спросил Салливэн.
— Он спросил, хочу ли я это знать.
— А вы не хотите?
— Нет. Мне все равно, чем он занимался раньше.
Салливэн уставился на нее.
— Все равно?
— Если бы вас лишили вашей семьи и воспитали у апачей, возможно, вы тоже делали бы что-то из того, что он был вынужден делать, чтобы выжить, — сказала Уиллоу.
— Это не значит, что он поступал правильно, и не оправдывает того, что он делает сейчас.
Уиллоу посмотрела ему в глаза.
— Обычно вы не осуждаете людей.
— Я беспокоюсь за вас. Я беспокоюсь за детишек.
— И двоих не было бы в живых, если бы он их не спас.
Он вздохнул.
— Я не могу даже догадываться о его побуждениях, Уиллоу, но такие, как он, не меняются. И они не живут долго.
Уиллоу замерла, снова ощутив страх, не отпускавший ее с тех пор, как Джесс открыл ей, кто он такой. Она знала, что последнее замечание Салливэна было верным, но предпочла оправдаться, перейдя в нападение.
— А вы, Салливэн, вы действительно живете?
Его серые глаза потемнели.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду Марису.
У него дернулась щека.
— При чем тут Мариса?
— Совершенно ясно, какие чувства вы двое испытываете друг к другу, но вы не собираетесь ничего предпринимать.
— Я не собираюсь посадить ей на шею инвалида.
— Никогда не видела никого менее похожего на инвалида.
Он внезапно успокоился.
— Вы меня видели, когда у меня бывали приступы малярии.
— И думаете, Мариса так мелка и эгоистична, чтобы не любить вас в такие моменты?
Его глаза потемнели еще больше.
— Мариса гораздо сильнее, чем кажется.
— Значит, она просто эгоистка?
— Как вы только можете… — Он вдруг замолчал, поняв ее уловку. — Я не собираюсь обременять ее, — сказал он.
— И вы называете меня упрямой, — с отвращением произнесла Уиллоу.
— Как всегда вы меняете предмет разговора, — резко ответил он. — Мы говорили о вас.
— Это вы говорили обо мне, — уточнила она. — А я хочу поговорить о Марисе.
Вдруг он ухмыльнулся.
— Может, я вас выслушаю, если вы выслушаете меня.
Уиллоу взглянула на него с подозрением. Ей это показалось очень невыгодной сделкой. Салливэн получит всю выгоду. Но может быть, он серьезно подумает насчет Марисы.
— Я подумаю об этом, если и вы подумаете, — сказала она. — А теперь мне пора домой.
Салливэн нахмурился.
— Вы будете осторожны?
— Я буду очень осторожна. А вы пойдете на собрание сегодня?
— Вам известно насчет собрания?
— Я догадываюсь.
— Уж что верно, то верно, Уиллоу, с тех пор как вы приехали, собраний стало больше.
Она улыбнулась.
— Вы будете защищать меня, как обычно?
Он покачал головой.
