— Да, ты меня причаровала, — согласился он с плотоядной ухмылкой. Его ладони чесались от потребности поскорее коснуться ее. Еще секунда, и он превратится в охваченное похотью животное!
Когда он снова попытался наброситься на нее, Заред сползла с кровати и встала в углу, за столбиком.
— Ты не хочешь меня и никогда не хотел. Все это обман. Иди к своей леди Кэтрин.
Теперь, когда ее тело было скрыто прикроватными занавесками, в голове у него немного прояснилось. По крайней мере настолько, чтобы понять, о чем она толкует.
— Я не хочу тебя? Сейчас я покажу, как велико мое желание!
— Нет!
Она отпрыгнула, попутно схватив с подоконника подушку, чтобы скрыть наготу. Но этим распалила его еще больше: на виду оставались ноги и часть груди.
Тирл достаточно хорошо знал женщин, чтобы сообразить: потребуется немало нежных слов, прежде чем он добьется своего.
— Хочешь, чтобы я признался тебе в любви? Хочешь, чтобы сложил стихи в честь твоей красоты?
Он был готов на все, лишь бы она вернулась в постель.
— Хочешь, поклянусь, что отдам поместья Оливера твоему брату?
Заред сокрушенно покачала головой. Должно быть, зелье действительно сильное, если он соглашается расстаться с землями Говардов!
— Я совершила бесчестный поступок, — призналась она.
Тирл мгновенно вскочил.
— Если это другой мужчина, я убью его! Никто не посягнет на то, что принадлежит мне!
— Да перестань молоть чушь! — закричала она. — Неужели не понимаешь, что это говоришь не ты, а ведьмино зелье?!
Но Тирл, снова охваченный страстью, почти не слушал.
— Ты и есть ведьма, — пробормотал он, шагнув к ней.
Заред метнулась в другой конец комнаты. На полу беспорядочной грудой валялась ее одежда, поверх которой лежал стилет с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.
— Не подходи, — предупредила она, выставив стилет перед собой.
Тирл невольно залюбовался сказочным зрелищем, несмотря на то что ему хотелось заплакать от разочарования.
— Заред, я дам тебе все. Скажи, чего ты желаешь? Драгоценности? Поместья? Только прикажи.
Заред невольно загляделась на него. На Тирле не было ни единой нитки, и оказалось, что без одежды он выглядит даже лучше. Она хотела, чтобы он держал ее в объятиях, ласкал и целовал, но только по доброй воле. Без всяких снадобий. Даже сейчас, одержимый похотью, он не набросился на нее! Не принудил силой!
Она отшвырнула стилет.
Да, сделка с ведьмой была бесчестным поступком. Но она спасет свою честь, отдавшись ему!
Пройдя мимо Тирла, она легла, вытянула руки по бокам, крепко сжала бедра и уставилась в потолок.
— Делай со мной все, что захочешь. Я твоя! — величественно объявила она.
Тирл не представлял, чтобы что-то могло охладить его пыл. Но именно это и произошло. Некоторые мужчины обожали брать женщин против их воли, но он к таковым не принадлежал.
— Ты невыносима, — сокрушенно покачал он головой. — Желаешь меня так сильно, что рискуешь отравить снадобьем какой-то грязной ведьмы, но стоит коснуться тебя, и ты тут же хватаешься за кинжал. Что мне с тобой делать? — Он беспомощно воздел руки к небу. — Никогда не умел понимать женщин! А уж свою жену в особенности!
— Так ты знал о зелье? — ахнула Заред.
Брезгливо поморщившись, он нагнулся, пошарил в своей одежде и вытащил маленький мешочек, который и швырнул на кровать:
— Вот тебе твое зелье.
— Не может быть! Я высыпала его в кубок с элем!
— Ничего подобного! Не собирался я пить всякую дрянь! Насколько мне известно, тут содержатся глаза сушеных лягушек или еще что похуже!
Заред открыла мешочек, заглянула внутрь и потянула носом. Пахло омерзительно. Она покачала головой:
— Если это зелье, которое дала ведьма, что же ты выпил?
— По-моему, листья мяты. Тоже не слишком приятно. И совершенно не годится с элем, но все равно лучше на вкус, чем та гадость, которой ты собиралась меня опоить.
— Но… но если ты не пил это… почему же не смог справиться со своим вожделением?
Тирл не знал, то ли смеяться, то ли накричать на нее. Но он не сделал ни того, ни другого, а присел на край кровати и очень медленно пояснил:
— Не знаю, почему ты решила, что я равнодушен к тебе. Поверь, желание пожирало меня заживо с того момента, когда я впервые взглянул на тебя. Иначе почему бы я добровольно стал лакеем твоего брата? Воображаешь, что мне очень нравилось бегать по колено в грязи, меняя ему копья? Или думаешь, я оставался с ним, потому что наслаждался его обществом? Вспомни, во время турнира сказала ты мне хоть одно доброе слово?
Она уселась, не обращая внимания на пылающий взгляд Тирла.
— Но я думала, что ты ненавидишь меня. Что ты всего лишь…
— Хочу добраться до богатств Перегринов? — с усмешкой договорил он, подавшись вперед, так что их носы почти соприкоснулись. — Да у меня всегда была одна цель: заполучить дочь Перегрина.
— Правда? — недоверчиво пробормотала Заред. — И ты не считаешь, что я похожа на мальчишку?
Он снова оглядел ее обнаженное тело.
— Вспомни, я единственный, кто сразу распознал в тебе женщину.
— Но… но если ты не пил зелье, почему так набросился на меня? И почему раньше не спешил приходить?
Ему снова захотелось заорать во весь голос.
— Неужели не сообразила, что я ухаживал за тобой?
— Ухаживал за мной?
— Вот именно. Понимаю, что Перегрины ухаживают за женщиной не иначе, как перекинув ее через колено и отвешивая шлепки по заднице, но в других домах считается, что лучший способ ухаживания — это сводить девушку на ярмарку, преподнести цветы, сочинить песню в ее честь и тому подобное.
— Но ты же решил аннулировать брак и даже послал гонца к королю…
— Какого гонца? — ухмыльнулся он. — К какому королю?
— К тому, который… Так ты ничего не посылал? А я всячески тебя обзывала! — Заред расплылась в улыбке.
Тирл погладил ее по голове.
— Я чувствовал, что это не всерьез. И надеялся, что, если увезу тебя от брата, ты поймешь, что я вовсе не такое чудовище, каким меня расписывали, — объяснил он, целуя ей руку. — Я хотел тебя с того момента, как увидел, что ты отбиваешься от людей моего брата. И влюбился, когда ты вернулась, чтобы проверить, не умер ли я, хотя с детства училась ненавидеть Говардов.
Заред, словно не веря собственным глазам, наблюдала, как он целует кончики ее пальцев.
— Я боялась, что, если ты истечешь кровью, между нашими семьями снова начнется война. Сам ты был мне безразличен, — призналась она и поежилась под его обжигающим взглядом.
— Может, мне удастся изменить твое отношение. И ты со временем привыкнешь и забудешь о своем равнодушии.
