Дювале и Биби жизнь в доме была куда веселее. А теперь и выезды Владимир запретил и в дом никого не зовет, хоть плачь, хоть не плачь!
Бедняжка уронила две слезинки на рубашечку, которую вышивала белым шелком. Все бросили ее! Бедняжка Биби терпит издевательства этого варвара Бурцева, но что делать? С государем не поспоришь... Вот и Владимир уехал. Соня закрылась в себе, на вопросы не отвечает и смотрит, как побитая собака. Бывало, хоть Марья Власьевна наезжала с возом новостей, но и она укатила в Петербург с какой-то оказией.
Сашенька тоскливо смотрела в окно на занесенную снегом улицу. Все зима и зима... Поскорей бы уж лето! Они уедут в имение, там нравы попроще. Соседи навещают, устраиваются домашние спектакли, шарады, живые картины. Все лето веселье, и Владимир будет с ней неотлучно. Вспомнив, что летом ей рожать, Сашенька вздохнула: не до развлечений вовсе будет. Но в деревне все лучше рожать... Еще раз вздохнув, дама вновь принялась за работу.
Даша вошла и подала ей на подносе карточки, принесенные с утра. Сашенька без интереса перебрала их. Возможно ли: карточка от Амалии! У этой ядовитой особы хватает наглости писать к Мартыновым после ее рождественского скандала!.. Однако что же это? Верно, что-нибудь важное, коль скоро она осмелилась? Сашенька небрежно развернула записку и прочла:
"Mon amiе, ваша красота давно не украшала моей гостиной. Окажите честь, приезжайте на маленький вечер в узком дружеском кругу. Не будет чужих, которые смутили бы ваше целомудрие и покой. Забудем прошлое, не откажите даме, столь привязанной к вам и выражающей вам подлинное восхищение!"
Госпожа Мартынова задумалась. Она не имела представления, чем живет Амалия Штерич, не знала, кто теперь окружает ее. А Сашеньке так хотелось развеяться, побывать среди людей своего круга, хотелось обожания, восхищения и поклонения, всего, чем баловал ее свет. Без этого она чахнет, как роза без воды.
Разумеется, Владимир был бы против. Но разве дурно, что Сашенька без скуки проведет вечер и вместо того, чтобы тосковать и плакать, будет довольна и весела? Так много здоровее для нее.
Мартынова еще размышляла, а руки уже перебирали платья, которые еще не сделались ей тесны, шали, которыми она могла украсить себя и согреть, драгоценности. Амалия приглашала в девять, теперь пять. Есть еще время одуматься и отказаться от рискованной затеи. Однако чем ближе был назначенный час, тем соблазнительней делалось приглашение Амалии. Воображение рисовало Сашеньке оживленный вечер, остроумных собеседников, восхищенные взгляды молодых мужчин.
Нет, ей не устоять перед искушением! Владимиру можно не сообщать об этом случайном визите к мадам Штерич. Ради его же спокойствия. Да и Соне вовсе не обязательно знать, куда Сашенька едет. Соня непременно из пустяка раздует историю. Бедняжка так страдает от разлуки с "Дювалем"! Бродит как тень, подурнела, ее точит тоска, как внутренняя болезнь. С Сашенькой не говорит о своей любви, при звуке его имени бледнеет и делается вовсе несчастной. Ей было бы легче, открой она душу кому-нибудь из близких. Правда, Владимир тоже вздрагивает при имени князя, но теперь что уж. Все позади... Сашенька вздохнула с сожалением: присутствие в доме привлекательного мужчины волновало, сообщало размеренной жизни некоторое очарование, наполняло ее маленькими приятными событиями.
Сидя за опустевшим обеденным столом и глядя в осунувшееся лицо Сони, Мартынова уверилась, что ей непременно следует ехать к Амалии. Уныние угнетает ее. Душа требует жизни, движения, веселья! А тут даже дети притихли. Миша устает в пансионе, поэтому утратил всегдашнюю живость. Девочки тоже делаются сонными к ночи. Соня силилась улыбнуться, но у нее опять ничего не вышло. Бедняжка.
Удалившись к себе, Мартынова вызвала Дашу.
- Вели готовить экипаж, - с деланным равнодушием приказала она.
Горничная удивилась, но приказание исполнила. Александра Петровна готовилась к визиту, ничего не объясняя помогавшей ей Даше, что тоже необычно. Горничная вконец была озадачена, когда Мартынова стремительно вышла из комнаты и направилась прямиком к экипажу, ничего не сказав домашним.
Сашенька ехала и терзалась. Внутренний голос подсказывал ей, что она рискует, проявляя своеволие. Однако, завидев подъезд роскошного дома Амалии, дама решила, что сожалеть поздно. Она вошла, скрывая волнение под своей обычной спокойно-величественной маской.
Амалия возликовала, когда увидела на пороге гостиной Мартынову. Она бросила мгновенный взгляд на Турчанинова, тот едва приметно кивнул. Сашенька же, разглядев магнетизера, тотчас пожалела, что приехала. Нынешнее сборище у Амалии походило более на цыганский табор, чем на светское общество. Где изысканные кавалеры, изящные дамы, всякого рода знаменитости и модные поэты? Сашенька уверилась, что совершила ошибку.
Коварная Амалия, уловив настроение гостьи, тотчас обволокла ее неотступным вниманием и лаской. Она усадила даму в покойные кресла у камина, подала чай и корзинку с сухарями и бисквитами. Мартыновой не было никакой возможности покинуть странный дом. Хороший тон требовал провести какое-то время с хозяйкой. Когда же к ней подсел Турчанинов и завел странные разговоры, Сашенька поднялась, чтобы уйти. Однако на помощь магнетизеру вновь кинулась Амалия.
- Нет-нет, дорогая Александрин, и не помышляйте уезжать! Все сюрпризы впереди, вечер в самом начале.
Сашенька вновь опустилась в кресла, но на душе ее было скверно. Беспокойство и страх овладели Мартыновой, как скоро она присмотрелась поближе к публике. Здесь преобладал черный цвет: люди в странных, полумонашеских одеяниях двигались, как тени, что-то бормоча себе под нос. Откуда-то выползли старухи кликушеского вида и мужчины, походившие на разбойников. Дам приличного круга не было вовсе. Сашенька пила чай с деланным спокойствием, но чашка дрожала в ее руке. Бедняжка силилась не смотреть в пронзительные глаза Турчанинова. Однако вскоре она поймала себя на том, что тонет в этих страшных глазах, а сил для сопротивления их воле уже нет.
6.
Соня страдала, Сашенька была права. Но об истинной причине ее мук, слава Богу, никто не догадывался. Лишь Танька при случае с любопытством поглядывала на "барышню". Верно, она была в заговоре с князем. Владимир перед отъездом не раз с выражением беспокойства справлялся о ее здоровье. Что могла Соня ответить? Что отдалась опальному князю, воровски проникшему в их дом под покровом ночи? Такого уж Владимир не стерпел бы, и дуэль была б неизбежна. Нет-нет, только не это!
Погруженная в свои страдания, Софья Васильевна не тотчас заметила странность поведения Сашеньки в тот роковой вечер. Александра Петровна скучала, была рассеяна и определенно что-то затаила. Соня давно не видела кузину столь отрешенной, молчаливой, сосредоточенной на каком-то замысле. Ближе к ночи Сашенька сделалась беспокойной. Она заперлась у себя, чем вызвала еще
