— А сейчас, моя милая, я хочу раздеть тебя. Я буду делать это медленно, нам некуда спешить. Думаю, что это возбудит тебя, и ты снова захочешь испытать упоительный восторг любви. А если ты все же не утолишь свой голод, то я пошлю кого-нибудь на кухню и нам принесут еду в каюту.
Делани наклонился к ней и стал нежно целовать ее уши, шею и лицо. Чонси замерла, опасаясь, что он действительно может пробудить в ней ответное желание. «Не допускай этого, — повторяла она про себя. — Конечно, его невозможно остановить, но я не должна наслаждаться этим».
Вдруг она почувствовала на своих губах кончик его языка.
— Тебе нравится?
Она молча кивнула, хотя и не собиралась этого делать.
Вскоре она уже стояла посреди каюты в одном белье и молча наблюдала за тем, как ее муж торопливо снимал с себя одежду. «У меня нет выхода, — подумала она, стоя у иллюминатора и судорожно сжимая бархатную ткань портьер. — Придется снова заниматься с ним любовью, иначе он может заподозрить неладное».
Делани подошел к ней вплотную, нежно обнял за обнаженные плечи и прижал к себе. Его тело было горячим и слегка подрагивало. Он отбросил рукой покрывало и уложил ее на кровать.
Чонси лежала на спине и не отрываясь смотрела на Делани. Ее потрясла нежность, которую она увидела в глубине его золотистых глаз. И еще — желание. Взгляд ее опустился ниже — к золотистым завиткам волос на груди, крепким мускулам живота, к его возбужденному естеству.
— Дел, — прошептала она, дрожа всем телом.
—Дорогая, ничего не бойся. Все будет хорошо. Просто лежи спокойно и наслаждайся. Договорились? — Он лег рядом с нею.
Она ничего не ответила, да он и не ожидал от нее никакого ответа. Его руки нежно ласкали ее грудь, а потом опустились к тому самому месту, которое уже трепетно ожидало возбуждающих прикосновений. У нее перехватило дыхание и что-то заныло внутри.
— Дел, пожалуйста, не надо! Пожалуйста…
— Пожалуйста не надо что? — игриво спросил он, просовывая руку между ее ног. Она слабо застонала и выгнулась дугой, чувствуя, что ее покидают силы. Те самые силы, которые так нужны были ей для сопротивления.
— Не знаю, Дел, — едва слышно прошептала она и испуганно посмотрела на него. — Мне это не нравится.
— Обманщица, — шепнул он ей на ухо. — Тебе не будет больше больно, любовь моя. Вот так, хорошо. Я хочу видеть твои глаза. Еще немного, милая, смелее. Не надо бояться. Вот увидишь, это высочайшее наслаждение из всех, которыми одарила нас природа.
Через несколько минут она задрожала и рванулась вверх, издав громкий крик, а после этого обессиленно упала на подушку, все еще не понимая, что с ней произошло. В ее глазах застыло невообразимое удивление, смешанное с чувством восторга и неземного блаженства. Это было так трогательно и непосредственно, что он чуть было не расплакался от умиления. Ее тело продолжало содрогаться от постепенно затухающих конвульсий, а он тем временем ласкал ее, ни на секунду не выпуская из своих объятий.
— Это было прекрасно, Чонси. Изумительно! — Делани быстро раздвинул ее ноги и вошел в нее, стараясь не упустить момент, когда желание еще владело ею. — Обними меня ногами за бедра, — шепнул он, постепенно набирая темп.
Она выполнила его просьбу и закрыла глаза, ощущая очередной прилив опустошающей любовной страсти. Он выкрикивал ее имя, шептал на ухо слова любви. Его движения с каждым разом становились все более напористыми, сильными и ритмичными, пока, наконец, он не застонал и не повалился на нее.
Чонси растерянно смотрела на мужа и невинно мигала глазами.
— Послушай, я не понимаю… Я не хочу, чтобы эти чувства…
Он наклонился к ней и заглушил ее слова поцелуем.
— У тебя такая нежная грудь, — пробормотал он и улыбнулся, заметив ее смущение. — Почему ты краснеешь?
Чонси была потрясена случившимся. Она лежала и думала о том, что когда-то ненавидела этого человека и даже собиралась его уничтожить. Где же та Чонси, которая хотела поставить его на колени? Которая считала себя волевой и сильной женщиной?
Она уткнулась в подушку и зарыдала.
За обеденным столом капитана О'Мэлли собралась самая разнообразная публика. Большим разнообразием отличалась только еда, приготовленная судовым коком. Длинная и узкая комната была освещена люстрами, тусклый свет которых отражался в висевших на стенах картинах в позолоченных рамках. На столах были белоснежные скатерти, серебряные приборы и английский фарфор.
— Весьма впечатляюще, капитан, — сказала Чонси, когда он услужливо пододвинул для нее стул.
— Дел настоял на том, чтобы здесь все было самое лучшее, — заметил Руфус, доброжелательно улыбаясь. — Впрочем, он всегда так делает, — добавил он, с восхищением глядя на ее шелковое платье персикового цвета.
Меню было написано витиеватыми буквами и состояло из множества блюд, большая часть которых была совершенно неизвестна Чонси: тушеная ржанка, заячий бок, бифштекс из оленины и многое другое. Делани заметил ее растерянность и решил помочь.
— Дорогая, осмелюсь порекомендовать тушеных цыплят в устричном соусе.
— Благодарю, — тихо сказала Чонси, не поднимая на него глаз.
Она никак не могла забыть, как он смотрел на нее два часа назад, когда она неожиданно разрыдалась. Тогда он ничего не сказал ей, не потребовал никаких объяснений, а просто обнял ее и попытался успокоить. Ей показалось, он все понял, догадался обо всем.
Делани сделал заказ официанту, а потом наклонился к ней с хрустальным бокалом белого вина в руке. За столом зашел разговор о том, есть ли у Сан-Франциско шанс стать столицей Калифорнии. Делани не принимал в нем участия и был всецело поглощен мыслями о своей жене. Он удивлялся, почему она расплакалась в каюте. Что-то с ней происходит. Напротив сидел Брент Хаммонд, его друг, азартный игрок и дамский угодник. Он бросал на Чонси оценивающие взгляды. Делани улыбнулся и посмотрел на первого помощника капитана мистера Хулигэна. Тот тоже часто посматривал на его жену, но не оценивающим, а каким-то холодным и невыразительным взглядом. «Странный тип этот Хулигэн, — подумал Делани. — Надо будет разузнать о нем поподробнее».
Полковник Дакворт тем временем хвастался своими подвигами в борьбе с бандой грабителей, которая терроризировала местных жителей два года назад. Делани снова повернулся к жене и подумал, что как только принесут еду, они побыстрее покончат с ней и отправятся в свою каюту. «О чем она сейчас думает? Что ее так потрясло? Может быть, это все из-за того, что она впервые испытала чувственное наслаждение? Ну конечно, ведь ей наверняка твердили в детстве, что леди должны услаждать мужа и не думать о своих собственных удовольствиях. Похоже, что ей никто и никогда не рассказывал о любви».
