– Я только что проснулась, – объявила она тоненьким голоском. – А Дейви нет, и няня Джонсон разрешила мне пойти вниз. Но мама с папой и все остальные пошли гулять, а я не хочу, потому что на улице холодно.
Бьюкасл начал медленно подносить монокль к глазу.
– Похоже, тебе ничего не остается, как сидеть дома.
– Да, согласилась девочка, и в этот момент внимание ее привлек монокль Бьюкасла.
– Здравствуйте, дядя Джошуа, – торопливо бросила она и почти бегом направилась к Быокаслу.
Взяв у потерявшего дар речи герцога лорнет, она повертела его в руке и, как следует разглядев, поднесла к глазу.
– Ой, дядя Вулф, какой вы смешной! – воскликнула она.
– Я в эетом не сомневаюсь, – ответил герцог. – И твой глаз тоже.
Рассмеявшись, девчушка взобралась к нему на колени и стала играть лорнетом.
Глядя на Бьюкасла, продолжавшего разговор о Пенхоллоу, Джошуа заметил, что тот чувствует себя несколько неловко и в то же время ему приятно. Он сидел очень тихо, словно боялся испугать девочку. Видимо, впервые держал ее на коленях, решил Джошуа.
* * *
Как он и ожидал, Фрея была решительно против того, чтобы отмечать помолвку в Линдсей-Холле.
– Боже правый! – воскликнула она, когда он спросил ее об этом в тот же день во время игры на бильярде. – А что потом? Фиктивная свадьба? Ну уж нет! С меня хватит! Я собираюсь с тобой скоро поссориться, Джош, при всем честном народе, хочется тебе этого или нет. Вся эта затея слишком затянулась и становится нелепой.
– Подожди еще немного, – предложил Джошуа.
– И сколько мне еще ждать? До старости? – нетерпеливо бросила Фрея. – Все это так глупо! Нет, никаких вечеров, никаких балов, никаких чаепитий, абсолютно ничего! Я вообще жалею, что мы с тобой все это затеяли. Как бы мне хотелось, чтобы ты никогда не врывался той ночью в мою комнату на постоялом дворе, чтобы я не гуляла в то утро в Сидни-Гарденс, чтобы не обратила внимания на те дурацкие крики, которые издавала служанка, чтобы не танцевала с тобой на балу, чтобы…
– Если ты ударишь по этому мячу, он слетит со стола, разобьет стекло и вылетит прямо в окно, – предупредил Джошуа.
Фрея хлопнула кием по столу.
– Джош, – проговорила она, – все так за меня счастливы. За нас. Я не могу этого больше выносить.
– В таком случае у нас с тобой есть два варианта. Ты можешь поссориться со мной, расторгнуть помолвку и выпроводить меня из твоего дома, либо я вдруг могу узнать, что в Пенхоллоу меня ждут важные дела, требующие моего безотлагательного присутствия. Я бы предложил второй вариант, поскольку он не требует немедленного расторжения помолвки. А если ты вдруг надумаешь это сделать, то всегда можешь за мной послать.
Внезапно Джошуа почувствовал, что ему вовсе не хочется уезжать. В то же время он понимал, что ситуация становится невыносимой и чем раньше она прекратится, тем лучше. Он уже вообще сомневался, что Бьюкасл был прав, когда настоял на том, чтобы Джошуа приехал в Линдсей-Холл. Нужно было давным-давно расторгнуть эту помолвку.
– Так уезжай, – проговорила Фрея, нахмурившись. – Но чем ты объяснишь свой отъезд?
– Мой управляющий часто мне пишет, – пояснил Джошуа. – Он знает, что я здесь. В ближайшее время наверняка придет письмо.
– Скорее бы, – буркнула Фрея.
– Какой теплотой и нежностью пронизаны твои слова, дорогуша, – заметил Джошуа и, вскинув руку, легонько коснулся пальцем ее подбородка.
Фрея взяла кий и вновь склонилась над столом.
Письмо пришло на следующее утро. Оно лежало на серебряном подносе на столе в большом холле, куда обычно складывались письма всех членов семьи, за исключением Бьюкасла, которому корреспонденция доставлялась прямо в библиотеку. Все только что вернулись с конной прогулки – отправились в полном составе, включая герцога, который тоже изъявил желание покататься этим утром верхом, – слегка промокшие: начинался дождь. Дети тотчас же помчались наверх, в детскую, переодеваться.
– Ой, Эйдан, пришло письмо от Телмы! – восторженно воскликнула Ева. – А под ним еще одно, адресованное вам, Джошуа. – И она с улыбкой вручила ему конверт.
Джошуа встретился глазами с Фреей, которая тоже брала письмо, пришедшее на ее имя, и почувствовал, как его охватывает грусть. Вот он, благоприятный для отъезда предлог. Джошуа уже придумал, что скажет после «прочтения» этого письма, и в словах его будет некоторая доля истины: что урожай уже собран, зима не за горами и необходимо как можно скорее отремонтировать дома фермеров и построить новые, и хотя ему ужасно не хочется наблюдать за ходом работ, ему придется это делать. Он будет в отлучке недели три, а за это время Фрея узнает, беременна ли она, и попросит его вернуться то ли для того, чтобы как можно скорее устроить свадьбу, то ли расторгнуть помолвку. По какой причине, ей придется придумать самой.
Значит, завтра ему предстоит уехать, подумал Джошуа, вскрывая печать. Он снова будет свободным человеком – по крайней мере, до тех пор, пока Фрея не заставит его вернуться, – и может делать что пожелает. Развлекаться, путешествовать, в общем, поступать так, как ему заблагорассудится.
Письмо Джима Сондерса оказалось короче обычного. Джошуа быстро прочитал его, потом еще раз, медленнее. Черт подери! После того как он посмел пойти против этой особы, она не успокоится, пока не уничтожит его. И для этого маркиза, похоже, готова пойти на самые крайние меры.
– Что-то случилось, Джошуа? – Голос Фреи звучал преувеличенно громко и озабоченно, и взгляды всех, естественно, обратились в его сторону.
– Да, – ответил он. – Боюсь, мне немедленно придется отправляться в Пенхоллоу.
– Но что случилось? – с беспокойством спросила Ева. – Надеюсь, ничего ужасного?
– Напротив, мне собираются предъявить обвинение в убийстве.
– В убийстве?! – воскликнул Эйдан. – Но кого именно?
– Моего кузена, – ответил Джошуа, складывая письмо. – Пять лет назад. Только что объявился свидетель этого якобы преступления. Он пришел к моей тетушке, маркизе Холлмер, и заявил, что готов поклясться, будто видел, как я убивал Алберта.
– А вы и в самом деле его убили? – спросил Эйдан. Лицо его в этот момент казалось высеченным из мрамора.
– Вообще-то нет, – ответил Джошуа, ухмыльнувшись. Он понимал, что ничего смешного в его словах нет, однако происходящее казалось ему типичной мелодрамой: все стояли в большом зале, каждый на своем месте, словно актеры, отлично выучившие свои роли. – Просто я последний видел его живым.
– Может быть, мы продолжим этот разговор в столовой? – предложил Бьюкасл. Голос его звучал холодно и даже скучновато.
