Она слабо улыбнулась:
– Что же ты сделал, Дай? Скажи мне, пожалуйста!
– Занял сотнягу у Корни, – коротко ответил он.
– О-о-о! – Это был долгий вздох невыразимого облегчения. – Я-то думала, ты сделал что-то… что-то возмутительное!
– Пора бы тебе знать, что клянчить в долг у друзей – это возмутительно! – сурово сказал виконт. – А если бы лошадь не пришла первой? Хорошенький бы у меня был вид!
– Ну да, но я уверена, что мистер Фэнкот ничего бы такого не подумал!
– Конечно нет, но мне-то от этого не легче! Наоборот, только хуже. Я не против того, чтобы иметь карточные долги или долги у торговцев, но, если хочешь знать, я не настолько прогнил, чтобы доить своих друзей.
Она смутилась и смиренно попросила прощения. Нахмурившись, он взглянул на нее и вдруг спросил:
– Если ты подняла этот шум вовсе не из-за того, что я играл на скачках, то откуда же, по-твоему, я достал эти деньги?
Покраснев, она опустила голову:
– О, Дайзарт, я была такой глупой!
– Это понятно, но это ни о чем мне не говорит! Почему ты так взбеленилась? Не хочешь же ты сказать, будто решила, что я напал на чью-то карету и ограбил чужого человека?
– Нет… хуже! – прошептала она, прижимая ладонь к горячей щеке.
– Не будь такой мямлей! Хотел бы я знать, что может быть еще хуже!
– О, Дайзарт, прости меня! Я подумала, что ты взял ожерелье!
– Не может быть. Я же предупредил тебя, что не трону твоих драгоценных побрякушек, так что не пудри мне мозги!
– Не мои драгоценности, а ожерелье Кардроссов!
– Что-о?
Она невольно отпрянула.
– Ты… решила… что я… украл… ожерелье Кардроссов? – со зловещим спокойствием произнес виконт. – Ты что, сестрица, совсем рехнулась?
– Н-наверное, я р-рехнулась, – призналась она. – Это все потому, что ты напал на меня! Мне бы в голову такое не пришло, если бы ты не захотел украсть мои драгоценности и продать их! Я подумала…
– Слушать больше не желаю, что ты там подумала! – громовым голосом перебил виконт. – Господи, как ты смеешь говорить мне, будто решила, что я способен взять то, что не принадлежит ни тебе, ни мне?
– Нет, нет! Я думала, вдруг ты решил, что она принадлежит мне! И знал, что я его не люблю, вот и…
–…вот и стянул его, когда тебя не было поблизости, – вещь, которая стоит много тысяч фунтов! – гневно перебил он. – Только для того, чтобы уплатить твой паршивый долг! Ах нет, я забыл! Не просто уплатить твой долг, верно? Я дал тебе три сотни – очень мило с моей стороны, ей-богу! – а сам прикарманил семь тысяч с лишним! А что, по-твоему, я сделал с этой штукой? Продал ее какому-нибудь ювелиру или, может быть, снес в заклад? Неудивительно, что ты так засуетилась! Интересно только, как же я тогда не угодил в Ньюгейт?
Он вскочил с дивана и расхаживал по комнате в таком гневе, что она тряслась от страха. Не смея приблизиться к нему, она умоляюще сказала:
– Я поступила очень дурно и прошу прощения, но если бы ты знал… о, Дайзарт, не надо на меня так злиться! Все было так ужасно, а я оказалась гораздо слабее, чем я думала! Я же знаю, как докучала тебе, а когда я прочла твое письмо в той самой комнате, где оно было спрятано, а я вспомнила, что однажды показывала его тебе… О, это непростительно, но…
Он перестал ходить по комнате и теперь стоял, глядя на нее неподвижным взглядом.
– Погоди! – резко перебил он. – Что ты хочешь сказать? Ожерелье пропало?
– Да, именно так. Поэтому я и впала в такое безумие, Дайзарт!
– Боже мой! – воскликнул он, слегка побледнев. – Когда ты это обнаружила?
– На следующий день… во вторник. Обнаружила не я, а моя камеристка. Она тут же сказала мне, и тогда мне и пришло в голову, что… Будь у меня время подумать, я бы, может быть… Но времени не было!
– Не в этом дело! Что ты сказала служанке?
– Что отнесла ожерелье к Джеффри починить застежку. Она уверила меня, что никому не сказала о пропаже, и я ей верю.
– Кардросс знает?
– Нет, нет! Как, по-твоему, я могла сказать ему, если подумала, что это ты взял ожерелье?!
Он с шумом втянул в себя воздух.
– Вот тебе и раз! – с сарказмом сказал он. – Ожерелье три дня как пропало, твоя распроклятая прислуга знает об этом, а ты не сочла нужным поставить в известность Кардросса или хотя бы попытаться найти его! Потрясающе! И что же ты намерена делать, моя девочка?
С полминуты Нелл сидела, тупо глядя на виконта, и кровь постепенно отливала от ее щек. В нахлынувшем было на нее облегчении она чувствовала только благодарность за то, что Дайзарт не брал ожерелья, и раскаяние в том, что так плохо о нем думала. Но его слова снова опустили ее на грешную землю. Она приложила руку ко лбу.
– О Господи! – еле слышно произнесла она. – Я и не подумала… Дайзарт, что же теперь делать?
– Не знаю! – безжалостно произнес он.
– Кто-то ведь на самом деле украл его. Но кто? Это ужасно. Должно быть, кто-то из слуг. Кто-то знавший, где оно спрятано, а мало ли кто мог об этом знать? Горничная, которую месяц назад прислала миссис Клоптон? Не могу такого даже себе представить!
– Ах, не можешь? – ехидно спросил виконт. – Весьма вам признателен, леди!
– Не надо, Дай! – взмолилась она. – Если бы его взял ты, я бы знала, что это только ради меня! Но теперь… Это может быть кто угодно и когда угодно! Не обязательно было даже знать, где оно лежит; достаточно было знать, что оно у меня есть и что я его не ношу, и только представь, сколько возможностей у людей, живущих в доме, отыскать тайник! А если его нашли, то могли решить, что пропажу не обнаружат несколько месяцев. Если бы Саттон не позаботилась достать мои зимние вещи, чтобы почистить их, я бы ничего не знала!
– Какой смысл говорить о том, что могло случиться, – сказал Дайзарт. – Надо говорить о том, что уже случилось. Если ты не заткнешь рот своей камеристке, то станет известно, что ты знала о пропаже уже целых три дня, прежде чем сообщила о ней Кардроссу. Ты знаешь свою служанку лучше, чем я! Нельзя ли подкупить ее, чтобы она рассказывала ту же историю, что и ты?
– Не знаю, – медленно проговорила она. – Но это неважно, я все равно так не поступлю.
– Пожалуй, ты права, – согласился он. – Слишком велик риск! Она наверняка догадается, что дело нечисто, и как только поймет, что ты боишься Кардросса, выкачает из тебя все деньги! Да, этому не будет конца!
– Нет, не думаю. Я не поэтому! Дайзарт, все эти беды случились из-за того, что я начала обманывать Кардросса, и все это накапливалось и накапливалось, пока… – Содрогнувшись, она умолкла. – Я должна сказать ему правду. Немедленно!
Продолжая говорить, она поднялась, но виконт резонно заметил:
– Ничего не получится, его сейчас нет дома. Он сказал Фарли, что придет часов в пять или около того.
