—Да, – пришлось признаться ей.
– А то, что я дал тебе, он тоже дал?
Как он узнал о французе? Она не думала, что Жак присутствовал на торгах, иначе Александра увидела бы его. Девушка попыталась отстраниться, чтобы получше разглядеть выражение лица собеседника, но тот не позволил ей сделать этого.
– Говори! – потребовал мужчина, замирая в ожидании ответа.
Ошеломленная Александра моргала глазами.
– Как ты узнал о нем?
– Скажи мне!
Ей пришлось первой ответить на вопрос:
– Я все еще девственница.
– Я не то имел в виду, – рявкнул Люсьен. – Побывав со мной в одной постели, ты тоже оставалась невинной. Он прикасался к тебе так же, как я?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Нет. Жак вел себя как джентльмен.
Де Готье медленно закрыл глаза. Когда он открыл их, на губах его появилась едва заметная улыбка.
– Не то, что я, – отпустив ее, он сделал шаг назад.
Забыв об ожерелье, Александра взглянула ему в лицо, пытаясь определить его настроение.
– Это важно для тебя?
Люсьен помедлил с ответом, однако лицо его оставалось непроницаемым.
– Да, важно, – наконец произнес он.
«Это уже лучше», – мелькнула у Александры радостная мысль. Теперь настала ее очередь задавать вопросы.
– Как ты узнал о Жаке?
Люсьен сжал губы.
– Слух о рыжеволосой девушке, пойманной в таверне и пытавшейся обокрасть ее хозяина, распространился очень быстро, но я не успел тогда помочь тебе выбраться оттуда. Ты уже находилась в доме Лебрека, когда я узнал о происшедшем.
– Почему же ты тогда не явился мне на помощь?
Люсьен покачал головой.
– Стены его дома высоки, Александра, а охрана многочисленна. К тому же, не зная о намерениях Лебрека, ты бы устроила настоящее сражение со мной, появись я в его доме. Мне приходилось довольствоваться известиями, которые приносила служанка по имени Беа.
Беа, застенчивая киприотка, которая помогла ей смыть грязь с тела после всех ее странствий и сражений. Тихая малозаметная девушка с глазами газели ухаживала за ней и внимательно наблюдала за всем, что делает Александра. Теперь-то она понимала, почему.
– За Лебреком закрепилась довольно хорошая репутация – он не насильник, поэтому мне казалось безопасным дожидаться ближайшего аукциона.
Александра опустила глаза.
– Я больше не буду с тобой ругаться, Люсьен.
– Знаю.
Итак, он и это знает.
– И я поеду с тобой в Англию, как хотела этого мама.
– Ты уже едешь. Она подняла глаза.
– Еду?
Взгляд мужчины заискрился весельем.
– Да, мы уже отправились. Паруса подняты, пути назад нет.
Вот и осуществилась мечта Сабины – Англия неотвратимо приближается, а Алжир остается все дальше и дальше за кормой. Ушла в прошлое жизнь, к которой она привыкла, впереди ждала неизвестность, словно зыбучие пески пустыни, которые могут поглотить ее без остатка, не оставив не малейших следов. Теперь ее жизнь целиком зависела от Люсьена. Что он намеревается делать с ней? Раньше он угрожал использовать Александру в борьбе против ее отца. Неужели его решение осталось неизменным?
– Люсьен, а что будет со мной? Ты все еще хочешь отомстить отцу, сотворив что-нибудь нехорошее со мной?
В воздухе повисло напряженное молчание. Люсьен старательно обдумывал ее вопрос.
– Нет, Александра, – наконец произнес он, – как только мы доберемся до Керберри, я сразу же доставлю тебя к отцу.
А как же его прошлые угрозы? Смеет ли она надеяться?
– Тогда я не буду орудием мести в твоих руках?
Его смех несколько успокоил девушку.
– По-моему, вернув тебя Джеймсу, я уже и так неплохо отомщу. Пусть и он столкнется с тем, что я здесь терпел все эти недели от тебя.
Загоревшаяся было в ней искорка надежды тут же погасла. Де Готье не сказал ни слова о любви, он лишь старается избавиться от нее, чем скорее, тем лучше. Стараясь скрыть отчаяние и разочарование, девушка опустила голову и начала перебирать расшитый низ рубашки.
Слова, сказанные Люсьеном, заставили ее руки замереть.
– Не снимай ее, – произнес он. Подняв пурпурную нижнюю юбку над головой, Люсьен подождал, пока она просунет в нее руки.
«Но рубашка будет видна из-за выреза платья», – подумала девушка. – Сорочка... – начала было она.
– Ты единственная женщина на борту корабля и немного скромности тебе не помешает, – довольно резко перебил ее де Готье.
Ну конечно, ей ведь придется ходить не по гарему среди женщин и евнухов, а по кораблю, полному мужчин из далекого, чужого мира. Люсьен прав.
Подняв руки, Александра стояла неподвижно, пока он одевал пурпурное одеяние через ее голову. Потом подошла очередь платья, удивительно просторного до того, как де Готье начал застегивать пуговицы на лифе. Лиф же оказался таким узким, что стало трудно дышать, а прикосновение его пальцев, притронувшихся к ее груди, и вовсе лишило ее возможности это делать.
– Сидит хорошо, – оценил мужчина, разделавшись с последней пуговицей.
Девушка наклонила голову и взглянула на его руки.
– Да?
Юбка показалась ей достаточно широкой, а вот лиф слишком тесным. Если Александра поглубже вздохнет, то пуговицы наверняка оторвутся.
– Я не могу свободно дышать, – пожаловалась она, чувствуя себя крепко связанной.
Не говоря ни слова, де Готье застегнул на ней пояс.
Жертва моды застонала:
– Сейчас еще хуже. Люсьен приподнял бровь.
– В английском обществе нет места для женщины, носящей рубашки и шаровары.
– Нет? – через плечо Александра бросила сожалеющий, прощальный взгляд на привычную одежду.
Он сделал отрицательный жест.
– А чадра? Я не могу появиться перед мужчинами без нее.
– Английские леди одеваются так, как ты сейчас. Некоторые случаи требуют ношение головных уборов, но чадру – никогда. Это символ мусульманской веры.
Тоже самое говорила ей мать, но все же это звучало очень непривычно. Александра нервно переплела пальцы рук.
– А я благородного происхождения, я леди? С минуту де Готье смотрел на нее, потом улыбнулся.
– Разве что только по рождению, – съязвил он.
Девушка решила воспользоваться моментом, пока гнев его несколько утих. Шагнув ближе к Люсьену, она взглянула ему в глаза.
– Люсьен, разве ты не помнишь как мы занимались любовью?
Его хорошее настроение сдуло, как ветром.
– Вряд ли я это когда-нибудь забуду, – сквозь зубы сказал он, и шрам на его скуле побелел.
«А еще я не забуду, кто твой отец», – сказали его глаза.
Александра вздохнула.
– Я тоже буду помнить. – Утешая себя мыслью, что до Англии еще достаточно времени, чтобы переменить свое решение, она отошла от Люсьена.
