– Люди боятся непонятного, Фиона. Моя мама всегда говорила, что это работа дьявола.
– Нет, это дар Божий. Подозреваю, ты пыталась не обращать на него внимания, а тебе нужно было учиться пользоваться им. И сейчас мы этим займемся, научимся использовать этот дар в полной мере и в то же время не вызывать у людей опасных страхов и подозрений в колдовстве. В клане Мюррей, к которому принадлежит наша Джилли, многие обладают таким врожденным даром, и я провела с ними достаточно времени, чтобы понять, как можно, не вызывая у людей страха, использовать этот замечательный дар для целей, предусмотренных Господом. И я тебя этому научу.
И Фиона тихонько рассмеялась, когда Мэб обняла ее.
– Как я смогу тебя отблагодарить? – Очень просто. Помоги мне найти какую-нибудь мягкую материю, чтобы привязать руки Эвана к кровати.
Поморгав, Эван уставился в потолок над кроватью. Он не мог поверить, что заснул, дожидаясь, когда ляжет Фиона. Похоже, тяжелая работа, которой он себя загрузил, чтобы не броситься за Фионой, схватить ее на руки и бегом помчаться в замок, в их спальню, и заняться с ней любовью, измотала его сильнее, чем он ожидал. Если бы он, как и планировал, смог воплотить свои желания в жизнь, он бы ни за что не заснул, однако Фиона заявила, что кому-то срочно потребовалась врачебная помощь, и ушла, оставив его в одиночестве.
Сон начал потихоньку проходить, и в этот момент Эван почувствовал, что у него зачесался живот. Он хотел почесать его правой рукой, но не тут-то было. Рука не хотела шевелиться. Удивившись, Эван бросил на нее быстрый взгляд и оторопел: рука была привязана к кроватному столбику. Второго взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: левую руку постигла та же участь. Кто-то привязал его за запястья толстыми веревками, обмотанными для мягкости шерстяной тканью темно-синего цвета, к кроватным столбикам. Однако никакого беспокойства по этому поводу Эван почему-то не испытывал. Ему и в голову не пришло, что кто-то из врагов пробрался в замок и так подшутил над ним. В ту же секунду до него донесся слабый запах лаванды – в комнату вошла Фиона, и Эван понял, почему не ощутил никакого страха, оказавшись привязанным: он подспудно догадался, что это сделала его жена. Причем позаботилась о том, чтобы веревки не натерли ему руки, а потому обмотала их шерстяными тряпками. Он подумал, что, наверное, и проснулся именно оттого, что она стала его привязывать.
– Зачем ты привязала меня к кровати? – спросил он Фиону, чувствуя, как тело его напряглось от желания при виде ее в одной рубашке.
– Чтобы на сей раз ты от меня не сбежал, – ответила Фиона и, сделав для бодрости несколько глотков вина, забралась в кровать. – Я хочу показать тебе, что абсолютно здорова и мне нет никакой необходимости валяться в постели. Я уже давно пришла в себя после того, как Мензис захватил меня в плен.
Эван открыл было рот, чтобы рассказать Фионе о том, какие чувства он к ней испытывает, однако ничего сказать не успел: Фиона уселась на него верхом, и не нужно было быть десяти пядей во лбу, чтобы понять, что она замыслила.
– Но ведь тебе столько пришлось пережить, – пробормотал он, – а ты такая маленькая и хрупкая.
– Верно, мне многое пришлось пережить, но я хочу показать тебе, что давно уже восстановилась и не желаю, чтобы ты относился ко мне, как к изнеженной девице, которая, чуть что, готова упасть в обморок.
Эван насмешливо вскинул брови, прекрасно понимая, что Фиона посчитает это вызовом. Именно это и случилось, и ответила она так, что Эван едва сдержался, чтобы не разорвать связывающие его путы и не схватить Фиону в объятия. От того, как она целовала и ласкала каждый кусочек его испещренного шрамами тела, кровь закипела у него в жилах, да так, что Эван удивился, как это он не расплавился. А еще он почувствовал, что его почитают и даже боготворят, и надежда, что в один прекрасный день он сумеет завоевать ее сердце, окрепла. Эван застонал и закрыл глаза, когда она взяла его в рот, решив наслаждаться этой близостью как можно дольше, столько, сколько хватит сил.
– Фиона, – простонал он, поняв, что больше так не выдержит, – возьми меня в себя, быстрее.
Фиона оседлала его, и сладостная дрожь пробежала по телу Эвана. Похоже, Фиона была уже давно готова его принять. Неужели она так возбудилась лишь оттого, что ласкала его? Эван все никак не мог в это поверить.
– Развяжи меня, детка, – хрипло прошептал он. – Я хочу обнять тебя.
Как только Фиона развязала его, он обхватил ее обеими руками, и они отдались нахлынувшей на них страсти, пока одновременно не достигли пика блаженства. Фиона рухнула прямо к нему на грудь, и он крепко прижимал к себе ее трепещущее тело, до тех пор пока они оба пытались прийти в себя.
– Что ж, похоже, ты и в самом деле не такая уж хрупкая, – проговорил Эван, отдышавшись.
– Конечно, нет, – подтвердила Фиона, рассеянно гладя его по груди и размышляя, когда к ней вернутся силы на то, чтобы пошевелиться, и вернутся ли вообще.
– По-моему, мне еще никогда не было так приятно осознавать, что я вел себя как осел, – признался Эван и, когда Фиона хихикнула, улыбнулся и чмокнул ее в макушку. – Я подумал, что потерял тебя, – добавил он шепотом.
Фиона почувствовала, как сердце ее забилось от радости и надежды. За словами Эвана явно скрывалось глубокое чувство, и ей ужасно захотелось заставить его сказать ей об этом, однако она подавила это желание, инстинктивно чувствуя, что если станет настаивать, то тем самым только оттолкнет Эвана.
– Нет, – прошептала она в ответ, – ты никогда меня не потеряешь. Меня просто от тебя забрали на какое-то время, но я бы наверняка нашла способ вернуться. Я всегда буду к тебе возвращаться.
Почувствовав, что Эван еще крепче обнял ее, Фиона незаметно улыбнулась. Пока достаточно и этих слов.
– Они снова здесь.
Оторвавшись от гроссбуха, над которым работал, Эван поднял голову и хмуро взглянул на Грегора:
– Кто – они?
– Камероны.
– О Господи! А отец их видел?
– Трудно не заметить дюжину мощных рыжих парней.
Чертыхнувшись себе под нос, Эван выскочил из маленькой комнаты, где обычно работал с бумагами, в холл. Грегор не отставал от него ни на шаг. Они как раз быстро спускались по лестнице, когда заметили в большом зале Фиону и Мэб, но уже в следующую секунду женщины выбежали из замка. Двери на мгновение распахнулись, и до Эвана донеслись вопли отца. Он досадливо поморщился. «Пора прекратить эту глупость», – решил он, следуя за женщинами. Отец упрям как старый осел. Один раз вбил себе в голову, что он не станет встречаться с Камеронами, и с тех пор упорно стоит на своем. Однако когда он вышел во двор, то увидел, что Фиона уже дает отцу нагоняй за его упрямство, Эван замешкался. Говоря по правде, ему очень хотелось, чтобы Фиона за него разобралась с отцом.
