не повторяться.
Софья также быстро привыкла и к любимой прическе юных грузинок. К двум косам, которые заплетались от ушей. А густые потоки волос красиво укладывались по контуру лица и прикрывали уши. Поверх на голову она надевала маленькую легкую шапочку, называемую чихта, которая состояла из картонного ободка, обтянутого дорогой шелковой вышитой тканью в цвет платья. Тонкая прозрачная вуаль из тюля и мягкие туфельки-коши дополняли ее наряд. Ей так же сшили пару грузинских платьев для верховой езды боком, амазонок. Именно в одно из таких платьев, кобальтового цвета, она была теперь облачена.
Все эти дни, прошедшие с помолвки, Софья по возможности пыталась избегать Георгия Асатиани. Ей это легко удавалось, ибо он постоянно был занят. Он или принимал приезжих дворян и управляющих в кабинете, или уезжал по делам из поместья по несколько часов к ряду. Лишь за завтраком и ужином девушка невольно сталкивалась с ним за трапезой. Но в это время, кроме Георгия, там находились князья, с которыми она могла вести беседу, оттого Софье удавалось почти полностью исключить общение с ним. Однако все эти дни за той же трапезой она отчетливо замечала темные алчные взгляды Георгия, направленные в ее сторону, и ощущала, как неприятный озноб пронизывает все ее тело от его пронзительного серо-голубого взора. Однако она старалась не замечать его повышенного внимания. И всеми силами гнала от себя воспоминания о его страстных словах и угрозах, которые он прокричал ей в лицо тогда на конюшне. Она отчаянно желала забыть о них, а также о том, что уже два раза видела его широкоплечий силуэт под своим балконом поздно вечером.
Теперь, прикрыв глаза, Софья наслаждалась свежим ветерком и прислушивалась к шелесту пихт и елей. В какой-то момент она вдруг ясно ощутила чье-то присутствие рядом. Резко обернувшись, девушка замерла. Всего в пяти шагах позади нее верхом на караковом поджаром жеребце находился Георгий Асатиани в красной черкеске и темной каракулевой шапке. Софья похолодела от неприятного озноба, который охватил ее тело. Этот человек мог приближаться так тихо, что было невозможно услышать. Вот и сейчас она не услышала топота копыт его коня. Он смотрел прямо на нее пронзительно и как-то мрачно.
Отметив, что девушка заметила его, он чуть приблизил своего жеребца к ее кобыле.
– Здесь красиво, – произнес Асатиани бархатным баритоном.
Софья кивнула, поджав губки, и тут же вновь отвернулась лицом к реке, всем видом показывая, что не намерена говорить. Неприятный разговор на конюшне и его ехидные фразы на помолвке до сих пор отчетливо сидели в памяти девушки, и она совсем не горела желанием общаться с этим дерзким человеком.
Амир медленно приблизился еще ближе и остановил своего коня сбоку от нее. Софья, не поворачивая к нему лица, инстинктивно ощущала, что он смотрит на нее в упор.
– Вы обижены на меня, Софико? – спросил он тихо, проникновенно.
Она тут же повернула к нему лицо и уже открыла рот, чтобы выпалить: «Да обижена, и вам следует попросить прощения за свои вызывающие слова». Но выражение его лица в этот миг показалось ей таким суровым и опасным, что Софья не осмелилась сказать это Асатиани. Не в силах вынести тяжести его лазурного взора, она вновь отвернулась к реке.
В следующий миг мужчина вплотную притиснул своего жеребца к ее лошади, опустил свою ладонь на ее руку, затянутую в перчатку, и силой сжал пальцы девушки.
– В прошлый раз, там, на конюшне, я был слишком горяч с вами, Софико, – вымолвил он вдруг.
Она же выразительно посмотрела на его руку, словно пресекая его дальнейшие действия. Амир нахмурился и заставил себя убрать свою ладонь, затянутую в перчатку, с кисти девушки. Она поняла, что он не собирается простить прощения за свои прежние гадкие слова. Тяжело вздохнула, ощущая, что ей надо просто смириться с тем, какой он есть.
– Зачем вы здесь? – произнесла она нервно, откинув прозрачную легкую вуаль за спину и чуть повернув к нему лицо.
– Я мешаю вам?
– Нет, – ответила она тихо и неуверенно.
Но сказать «да» побоялась. Отчего-то открыто перечить и спорить с Амиром она опасалась.
– Вам очень идет грузинское платье, Софико, – произнес глухо мужчина, не спуская поглощающего взора с ее лица.
Густые волосы девушки красиво обрамляли ее лицо, скрывая ее уши, и были заплетены в две толстые косы, которые лежали на ее высокой груди. В этом платье, с девичьими косами, Софико казалась ему невероятно юной, родной и прекрасной.
– Благодарю, – ответила она уже более спокойно и мирно.
– Ваш стан невозможно тонок и соблазнителен. И явно создан для того, чтобы мужские руки ласкали его.
Софья тут же побледнела, видя, как его взор прямо прилип к ее губам, и выпалила:
– Вы неисправимы! Отчего вы считаете, что можете говорить мне подобные вульгарные фразы?
– Разве я не могу сказать правду? – искренне спросил Георгий, удивленно вскинув брови.
– Лучше вообще ничего не говорите, – ответила Софья недовольно и отвернулась от него.
Они молчали несколько минут, и лишь шум листвы и журчание реки нарушали тишину.
– Хотите, я покажу вам невероятно красивое потаенное место? – спросил вдруг Амир.
– Это далеко отсюда?
– В получасе езды, – ответил он просто.
– Хорошо, поедемте, – согласилась Софья, тяжело вздохнув, решив, что лучше скакать верхом, чем находиться здесь с ним наедине.
Она направила свою гнедую кобылу вслед за его жеребцом. Асатиани пустил коня в быструю иноходь, и девушка также подстроилась под его темп, стараясь не отставать. Быстро выехав на дорогу, молодые люди устремились в сторону склонов гор, которые простирались справа от бурной реки.
Всю дорогу Софья следовала на расстоянии корпуса коня от Асатиани. Георгий умело сидел в седле и почти не натягивал вожжи. И у Софьи, которая скакала позади него, сложилось впечатление, что он управлял своим жеребцом лишь одними ногами в высоких мягких кожаных сапогах.
Спустя некоторое время она вновь приблизились к реке и свернули в сторону невысокой горы, подножье которой было устлано зеленым густым ковром изо мха, травы и кустарников. Спустя несколько минут Георгий придержал жеребца, и Софья, следуя
