– Как… как это – вами? – проговорила я недоумевая.
– Не заставляйте меня выражаться неизящно. Словом, комендант Ла Форс любит и деньги, и женщин.
Я стояла молча, чувствуя, что вообще ничего не понимаю. Что она говорит? Неужели она хочет сказать, что провела ночь с комендантом? А зачем? Ради меня?
– Мы вытащим вас отсюда, мадам.
– Вы? – переспросила я машинально.
– Да, мы. Вы будете на свободе не позднее чем через две недели. Дело будет замято, и суд не состоится.
Я понемногу стала соображать и вскоре обрела прежнюю ясность мысли. Нет, эта девица пришла сюда не просто так, не из преданности и любви ко мне. Стоит только взглянуть, как горят ее глаза. Странно, что я раньше такого не замечала.
– А что вы хотите за эту услугу? – спросила я недоверчиво.
Валери не смутилась ни на миг.
– Вы отдадите нам ключ от сейфа с драгоценностями, – произнесла она без запинки, – и мы возьмем оттуда столько, сколько, как нам кажется, стоит наша помощь.
– Ключ от сейфа? – в ужасе переспросила я.
Да она просто с ума сошла! В сейфе драгоценностей на полтора миллиона ливров! Там фамильные реликвии, накапливаемые веками. Они должны принадлежать Жанно, а не Валери!
– Мы кое-что вам оставим, – успокоила она меня, – а вы уже через полмесяца будете свободны.
– Кто вас подослал? – вырвалось у меня невольно. – Почему вы все время говорите «мы»?
Она усмехнулась.
– Мне не велено пока этого говорить.
– А почему я должна верить, что вы способны освободить меня?
– У вас нет иного выхода. Если вы откажетесь от нашей помощи, вас будут судить. В вашем доме был обыск, и теперь у Коммуны есть веские доказательства вашей вины. Да я и сама знаю, что вы замешаны в этом злосчастном побеге. Куда же вы ходили каждый вечер, как не в Тюильри!
– Вы следили за мной, негодяйка! Валери и глазом не моргнула.
– Да, следила. Но, заметьте, пока не выдала вас. А теперь могу даже спасти. Кстати, имейте в виду, что я тоже могу дать против вас показания. Будет доказано, что вы помогали похитить короля и увезти его в Австрию. Вас повесят за это. Так что лучше дайте мне ключ.
Я разозлилась, чувствуя свое полное бессилие. Черт возьми! А ведь эта девица права! У меня нет иного выхода, я должна принять ее условия. Даже не ее, а их, как она говорит.
Но как, как я могла не разглядеть эту Валери раньше? Как я могла доверить ей воспитание моих детей…
Я понимала, что сейчас нет времени для раздумий и запоздалого раскаяния. Я решительно вытащила из потайного кармашка маленький белый ключ. Валери впилась в него взглядом, а я немного медлила.
– Поклянитесь, что, как только я отдам вам ключ, вы скажете мне, кто ваш хозяин.
Я не верила, что она сама чего-то стоит. Кто она такая? Гувернантка, а их сотни в Париже! Она по чьему-то заданию поступила на службу в мой дом. И главной ее обязанностью было не воспитывать детей, а узнавать мои тайны.
– Хорошо, – поколебавшись, согласилась она, – я скажу вам. Это не такая уж большая тайна.
Я протянула руку, и белый ключ мгновенно скрылся в маленькой сумочке у пояса Валери.
– Ну?
Гувернантка вздохнула.
– Мне платит Рене Клавьер, мадам.
Меня словно обухом по голове ударили. Все, что угодно, только не это! На лице у меня отразился самый искренний ужас… Снова этот Клавьер!
– Вы лжете, – сказала я.
– Нет. Я была так бедна, мадам, я искала работу. Господин Клавьер взял меня к себе, а потом пообещал устроить в какой-нибудь порядочный дом. Я согласилась оказывать ему услуги. Я ведь сирота, мадам, у меня не было ни гроша.
– Ох, только не надо пытаться меня разжалобить, милейшая!
Глаза Валери сверкнули сухим блеском.
– А я и не пытаюсь. Мне безразлично, что вы обо мне думаете. Скажите еще спасибо, что он вас вытащит отсюда. А мне ваш дом надоел. Вдоволь я намучилась с вашими детьми…
– Вспомните лучше, сколько вы нашпионили! Эта работа, вероятно, утомляла вас больше!
– Да, – живо и насмешливо согласилась Валери, – приходилось так часто читать ваши письма, что у меня голова шла кругом. А господин Клавьер все требовал и требовал… Он хотел, чтобы я знала о вас все, до самой малейшей подробности. Он хорошо мне платил, больше, чем вы.
– Вы были его любовницей, да? – спросила я с негодованием.
– И это случалось. Но теперь все кончено. Теперь у меня будут деньги, и мое прошлое не помешает мне хорошо выйти замуж.
Я покачала головой.
– Черт с вами! Меня больше удивляет Клавьер. Он мерзавец, но при его состоянии польститься на мои драгоценности и украсть их – это уж слишком гнусно.
Валери усмехнулась.
– Вы думаете, он польстился на ваши безделушки? Ему они не нужны. Просто когда вы выйдете из тюрьмы, вам снова придется выплачивать свои долги. Так вот, чтобы вам нечего было продать, он и решил опустошить ваш сейф.
– Да, – сказала я, – он просто бесподобен, этот ваш хозяин.
– Его жизнь научила.
Она сухо мне поклонилась. Я не ответила на ее прощание. Тюремщик стоял у меня за спиной и уже звенел ключами.
Я вернулась в камеру, погруженная в размышления. Происшедшее было настолько невероятно, что я не могла успокоиться. Во-первых, наконец-то стали ясны мои подозрения насчет продажной прислуги. Но как ловок оказался этот негодный банкир… Он использовал в своих целях Валери – девушку, которую обычно к прислуге не причисляли. Она вообще казалась такой честной, правдивой, порядочной.
Напрягая память, я пыталась вспомнить, как меня угораздило ее принять. Кто мне ее рекомендовал? Ну, конечно, Изабелла де Шатенуа! Господи ты Боже мой… Неужели и она тоже?..
Я предпочла не додумывать и глубоко вздохнула, сжимая виски пальцами. Больше всего меня уязвляло коварство Клавьера. Через девицу этот подлец знал обо мне все: мои увлечения, письма, мысли. Знал даже о моих встречах с Кристианом, знал, каковы мои отношения с Франсуа. Вот что давало ему основания вести себя в Вене так нагло и уверенно. Да и о том, что я в Вене, он тоже догадался не без помощи Валери. Из этого же источника он черпал самые надежные сведения о моих долгах и кредитах у других финансистов.
Но все случившееся было в некоторой степени даже полезно для меня. Во-первых, я была уверена, что Клавьер сдержит свое слово и вызволит меня отсюда – хотя бы потому, что, пока я в тюрьме, его пресловутые планы насчет меня остаются неосуществимыми, а на воле у него развязаны руки. Так что он вряд ли обманет меня.
Во-вторых, теперь, когда я наконец поняла, до какой степени он мерзок, мне будет легче защищаться. Я сделаю все, лишь бы от него отделаться. Ибо ни к кому на свете я не испытываю такой ненависти, как к нему.
3Признаки того что меня вот-вот освободят, появились очень скоро. Началось с того, что жена тюремщика застелила мою постель приличным бельем, нагрела воды, чтобы я могла вымыться, и принесла мне кофе и булочки с маслом на завтрак. Потом меня даже спрашивали заранее, что я хочу видеть у себя на столе, и еду для меня покупали на рынке. Отпуск денег на мое содержание был явно увеличен. Отныне я могла дважды в день выходить на прогулку, и когда Маргарита привозила мне сына, я всегда с ним виделась.
