К восьми часам вечера Холли так истосковалась и проголодалась, что была готова рвать зубами сырое мясо. Минуту спустя Джейсон, насвистывая, вошел в ее комнату с подносом в руках. Холли с подозрением осмотрела чайник.
– Надеюсь, кухарка заварила чай для вас. Если же нет, клянусь, на вкус он будет не приятнее отвара дубовой коры.
Джейсон поставил поднос, налил чай и, попробовав, покачал головой:
– Нет, не дубовая кора. Скорее, вязовая.
Она рассмеялась, пригубила восхитительного чая и протянула руку к единственной лепешке.
– Вы солгали ей. Молодец!
– Я сказал ей, что нуждаюсь в подкреплении сил, иначе не смогу позаботиться о вас. Она согласилась. Не на словах, разумеется. Зато в обморок не падала. А теперь ешьте, только не сразу. Не хватает еще, чтобы у вас живот разболелся!
– Петри заходил три раза и неизменно показывал мне на ночную вазу. Все остальные были настолько любезны, что не упоминали ни о чем подобном.
– Анджела поклялась, что выглядите вы не слишком плохо. Думаю, царапины не так глубоки, чтобы оставить шрам на щеке.
– Отец всегда говорил, что я удалась вся в него. Меня хоть швыряй, хоть ногами топчи, ни следа не останется. Мне понравился Забияка. Как по-вашему, Джеймс продаст его мне?
– Ни за что на свете. Но он хочет случить его с хорошей кобылкой. Тут я с ним полностью согласен. Как вы себя чувствуете?
– Знаете старую нормандскую церковь в Истерли? Похоже, ее колокола гудят в моей голове.
– Прекрасно. Они такие красивые, эти колокола. Хотите еще немного опия?
– О нет, не стоит. Лошади здоровы?
– Ловкач успокоился и время от времени ржет, ободряя то Пенелопу, то Дилайлу. Шарлемань получил лишнюю порцию ячменя и как следует вычесан скребницей. Генри сказал ему, что, хотя порода у него никудышная, он порядочный парень, на которого можно рассчитывать.
– Я хочу скакать на нем в Холлум-Хит на следующей неделе.
– Я буду скакать там же, но на Ловкаче.
– Вы слишком тяжелы и поэтому проиграете.
– Знаю. Просто приятно упоминать об этом. Я нанял жокея. Он приедет в начале следующей недели, как раз к скачкам. Он семь лет работал в скаковых конюшнях Ротермира, но женился на здешней девушке и переехал сюда. Так что мы выиграли от потери Ротермира. Его зовут Лори Дейл. Филипп Хоксбери, граф Ротермир, утверждает что Лори, как клещ, липнет к спине коня. И весит всего восемь с половиной стоунов.
– Вот как?
– Мы можем оба ехать на скачки при условии, что ничего дурного не случится. Будем вопить, пока не охрипнем, и повеселимся от души. Вот увидите, Лори и Ловкач выиграют скачки.
– Я вешу восемь стоунов.
– Здесь не Балтимор, и вы не Джесси Уиндем. Вам нельзя участвовать в скачках, Холли. Люди и так судачат, что мы живем в одном доме, и пока еще вас принимают в обществе только ради моей семьи. Но никто не потерпит вашего участия в скачках. Вам придется застрелиться, прежде чем вымолите прощение за такой грех. Приз победителю – сто фунтов. Нам эти деньги пригодятся.
– Но…
Он слегка прижал палец к ее губам. Она застыла. Джейсон оцепенел. Никто не шевельнулся. Прошло несколько минут.
Джейсон неожиданно отскочил, заложил руки за спину и глянул на дверь.
– Я ухожу.
Холли казалось, что ее с размаху ударили в живот. Она молча наблюдала, как он пятится к двери и смотрит на нее, словно… что?
Джейсон раскраснелся, взгляд его казался странным. Он хочет уйти? Коснулся ее губ, и теперь ему не терпится поскорее убраться?
– То есть как это «ухожу»? Вы об этом не упоминали. Уже почти девять. Джейсон, погодите, куда вы?
– Мне нужно ехать.
И он мгновенно исчез за дверью. Уже не впервые он куда-то уезжал по вечерам, причем без всякой определенной причины. Сколько раз это было? Четыре? Пять? И когда он возвращался? Хороший вопрос.
Он прошел мимо ее спальни уже на рассвете. Она спрыгнула с постели, едва не упала, из-за невыносимой головной боли, но как-то сумела выбраться в коридор. Вовремя… чтобы увидеть, как он открывает свою дверь.
– Только что вернулся да еще и насвистывает! На улице уже почти день!
Джейсон дернулся, словно получив пулю в спину. Увидел, что Холли стоит, покачиваясь, в дверном проеме, и шагнул к ней.
– Да, я дома. Давайте я уложу вас в постель. Почему вы не спите?
– Я уже дремала, когда вы прошли мимо. О Боже, где же ночная ваза?!
Он держал ее, пока она вздрагивала и напрягалась, и чувствовал, как сжимаются мышцы ее пустого живота. И не знал, куда деваться от сознания собственной вины. Ему не следовало покидать ее. Это он во всем виноват. Думает только о себе!
И поэтому он откинул ее волосы и заорал, ненавидя и презирая себя:
– Какого черта вы не позвали на помощь, когда вам стало плохо? Почему вскочили с постели, услышав мои шаги? Неужели совсем мозгов не осталось?!
Наконец она немного успокоилась. Он прижал ее спиной к себе. Тяжесть ее грудей на его скрещенных руках показалась очень приятной, но сейчас было не до того. Сегодня ночью он работал до упаду и теперь мог вынести все.
Холли тем временем немного расслабилась. Ее спутанные волосы пахли жасмином, поскольку Марта смыла с них запах Джорджианы.
– Вам плохо?
С ним происходило что-то непонятное. Он просто физически чувствовал, как она думает.
Наконец Холли сказала, обдавая теплым дыханием его ухо:
– Что-то мне не хочется умирать, и это уже хорошо. Но в животе словно открытая рана.
– Вы слишком упрямы чтобы умереть в следующие пятьдесят лет. Ладно, сейчас уложу вас в кровать.
Укрыв ее одеялом до талии, он дал ей настоявшегося с прошлой ночи чаю. Она отхлебнула и едва не вскочила с постели.
– О Господи, у этого чая зубы вампира!
– Да, я так и думал, что поможет. Сразу голова прояснилась, верно?
Она старательно дышала через нос, пока перед глазами все шло кругом. Постепенно буря в желудке улеглась. Джейсон осторожно опустил ее голову на полушку.
– Теперь все хорошо. Не знаю, что случилось…
– Теперь мне кажется, что вам вовсе не было плохо, – перебил он. – Встали, чтобы шпионить за мной, верно?
– Ну… да, звучит не слишком благородно, но ничего не поделаешь. Но честное слово, Джейсон, я бы так не сделала, знай, что произойдет.
– Считайте это расплатой за грехи.
Он встал, натянул одеяло до ее подбородка и вдруг сообразил, что руки все еще хранят тепло ее грудей.
Джейсон нахмурился. В жизни, как он успел узнать, все преходяще, но иногда, вот как теперь, бывает чертовски не по себе.
Он снова подался назад.
– Что с вами, Джейсон? Снова уходите из дома?
– Что? О нет, собираюсь вздремнуть. Я добавил в чай немного опия. Минуты через две заснете. И ни о чем не волнуйтесь.
