— Морем! — воскликнула Берил.
— Да, на военном корабле. Я уже послал капитана Эрншоу уладить все с отъездом.
— Сильвестр, вы всегда восхищаете меня оригинальными идеями. Я ни о чем так не мечтаю, как о морском путешествии на паруснике. У меня страсть к морякам.
— Сегодня днем мы уезжаем в Неаполь. Я велел вашей горничной укладываться.
— А как же леди Рейвен? — спросила Берил. — Она едет с нами?
— Она отказалась покинуть Италию. Я спорил с ней, умолял, но ее отвращают туманы и холода Англии. Я думаю, она может без риска остаться здесь — в ней итальянская кровь, и, что бы ни случилось, итальянцы будут относиться к ней как к своей.
— Значит, вы опасаетесь войны, — заключила Берил. — Я много раз слышала, мир с Бонапартом ненадежен.
— Именно войны, — лаконично ответил лорд Рейвен, всем видом показывая, что больше не скажет ни слова.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал лорд Рейвен, словно он был в своей собственной, а не Клионы спальне.
Появилась Голубка и прошла через комнату к Берил.
— Вашу светлость желают видеть, — сказала она, еле переводя дух, и подала госпоже серебряный поднос, на котором лежала визитная карточка. Берил взяла карточку и переменилась в лице — видно было, что ее охватило сильное волнение.
— Я сейчас же спускаюсь, — еле слышно проговорила она.
Она поднялась и, не извинившись, не глядя на лорда Рейвена или Клиону, вышла. Голубка последовала за ней. Наступило молчание, которое прервал лорд Рейвен. Он посмотрел на Клиону и сказал:
— Надеюсь, вы сегодня в добром здравии?
— Да… благодарю вас.
Она стояла с опущенной головой, голос ее был еле слышен, но ответ, казалось, удовлетворил лорда Рейвена.
— Я должен идти распорядиться насчет отъезда, — сказал он. — Мы выезжаем, как только спадет жара.
Он ждал ответа, но Клиона молчала, и, помедлив мгновение, он повернулся и вышел из комнаты.
— Я никогда больше его не увижу, — Клиона произнесла эти слова вслух, и отчаяние, звучавшее в них, словно отдалось еле слышным эхом по комнате.
Еще несколько часов назад ей хотелось убежать и спрятаться. Но теперь она знала — одна только мысль, что она не сможет видеть лорда Рейвена, что они разлучатся сразу по приезде в Англию, причиняла страдание, какого она не испытывала никогда прежде.
Она хорошо представляла себе, как будет проходить путешествие. Долгие дни в карете, потом недели на борту корабля, Берил и лорд Рейвен будут вместе, а она — третьей лишней. Потом Англия — и прощание навек!
Она не знала, куда денется, возвратясь, и что с ней будет. Будущее скрывалось в туманной дымке ее слез. С огромным усилием она заставила себя вернуться к действительности. Пора укладываться. Когда она была уже одета, слуга принес сундуки. За ним следовала Эллен, взволнованная и сердитая.
— Мисс, Голубка велит сперва помочь ей, мисс, — сказала она. — Сделаю, что она скажет, потом к вам приду.
— Не беспокойтесь обо мне, Эллен, — отвечала Клиона. — Я все уложу сама.
— Да как это можно, мисс! — воскликнула Эллен, пораженная до глубины души тем, что барышня сама займется таким делом. — Я скоро, не сомневайтесь. Только, мисс, Голубка гоняет меня взад-вперед да командует: сделай это да не делай того. Прямо я с ног сбилась.
Клиона улыбнулась против воли. Ей было известно, что Голубка в непредвиденных обстоятельствах теряет душевное равновесие. Эллен свойственно то же самое, и они в подобных случаях затевали жестокую перебранку, словно две базарные торговки.
— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, Эллен, — повторила Клиона растерянной горничной. Но говорила она в пустоту — Эллен уже выбежала из спальни, и только раскрытые сундуки ждали, когда Клиона начнет укладываться.
Ей предстояло упаковать гораздо больше вещей, чем она привезла в Рим. Новые платья, ленты, шляпы и еще много всякого добра, которое ей одалживала Берил, а потом просила оставить у себя и носить.
Она пыталась сложить газовое платье так, чтобы не измять, когда в спальню вбежала Берил. Прошло более часа, как она поспешно ушла после сообщения Голубки, что какой-то визитер хочет ее видеть. Клиона, стоя на коленях у сундука, подняла на подругу глаза, и ей показалось, будто вместо Берил перед ней совсем другое существо.
На Берил был дорожный плащ и любимая шляпа с алыми перьями, которая удивительно к ней шла, но у нее было совершенно необычное выражение лица, она сияла. Глаза ее лучились нежностью, отчего Берил казалась добрее, милее и еще красивее.
— Клиона, мне надо тебе что-то сказать. — Она говорила очень тихо, но в голосе звенела радость.
— Что же? — спросила Клиона, поднимаясь.
Берил посмотрела на нее и глубоко вздохнула.
— Ах, любовь моя, я так счастлива, — проговорила она.
— Отчего? Что случилось? — спросила Клиона в недоумении.
— Иан здесь — он свободен! — Берил ликующе произнесла эти слова, и Клиона поняла не сразу.
— Свободен? — переспросила она.
— Да, свободен! Его жена три недели назад умерла. Он был во Франции и не сразу получил известие. Но, как только он узнал о ее кончине, он примчался ко мне на перекладных.
— Ты все еще любишь его? — спросила Клиона.
— Все еще? — откликнулась Берил. — Я не переставала его любить. Я никого, кроме него, не любила. Ах, Клиона, как вообразить такое счастье? Что может быть удивительнее — Иан сделал мне предложение!
— И ты собираешься… выйти за него замуж? — медленно произнесла Клиона.
— Завтра! — ответила Берил. — Мы сейчас уезжаем в Милан. Иан все устроил, мы обвенчаемся, а затем отправимся в Испанию на медовый месяц.
— Но, Берил, как вы можете так поступать? — ужаснулась Клиона.
— Можем и поступим, — ответила Берил с легким вызовом. — Ах, я знаю, все будут шокированы. Пойдут разговоры, что Иан должен был подождать хотя бы год и лишь потом жениться снова, и ему следовало бы носить траур по этой женщине, а он никогда ее не любил, и к тому же последние пять лет она страдала безумием. Этого от него ожидают — но он не намерен соблюдать условности. Мы обвенчаемся сразу же! Мы будем вместе — отныне и навсегда.
— Но, Берил… что скажет твой отец и… и лорд Рейвен?
Берил плутовски улыбнулась, на щеках ее появились ямочки.
— Много чего, — ответила она. — Но меня там не будет, и я не услышу. Можешь ли ты понять, любовь моя, — я убегаю во второй раз!
Клиона села на кровать и, потрясенная, взглянула на подругу.
— Берил, но это немыслимо! Это скандал! Что теперь будет со всеми?
