— Расскажите мне о вашей семье.
Вопрос приплыл из темноты, такой тихий, что был едва слышен. Это была первая фраза, которую герцогиня адресовала ей за этот день. Она была погружена в мрачную задумчивость, иногда глядя в окно, а иногда — на Виолу, словно пытаясь прочесть на ее лице разгадку какого-то ребуса.
— Мне нечего рассказывать, ваша светлость.
— Ха! — Мать Лео подалась вперед и в полутемной карете впилась взглядом в Виолу. — Вы ведь не выросли на лесной поляне, словно гриб. И кто бы ни был ваш первый покровитель, я сомневаюсь, чтобы он нашел вас в каком-нибудь дешевом борделе. Вы отнюдь не смазливенькая сельская простушка, милочка!
Уголки губ у Виолы невольно приподнялись. Человек, который взял ее на содержание, нашел ее у могилы своего лучшего друга — нищую и убитую горем. И он на самом деле не собирался делать ее своей любовницей. Просто так получилось. Однако она не собиралась делиться с ее светлостью этими тяжелыми воспоминаниями.
— Я сбежала из дому в пятнадцать лет, и родители от меня отреклись, так что семьи у меня нет. Вот и все.
— А что случилось с мужчиной, который подвиг вас на этот поступок?
— Он умер.
— Вот как… — Похоже, на секунду герцогиня оказалась где-то очень далеко, а потом она со вздохом отвела от лица волосы. Это движение было так похоже на жест ее сына, когда он нервничал. — Вы ведь знаете, что я в свое время сбежала с отцом Лео?
Виола кивнула. Она не раз слышала то, о чем судачили в свете. В свое время это обернулось громким скандалом и даже сейчас шепотом упоминалось почти всякий раз, когда речь заходила о Безумных Вонах. К сожалению, все члены знатной семьи отличались буйным нравом.
— Полагаю, что статус богатой наследницы сделал ваше решение сбежать немного более понятным, чем это было в моем случае.
— Да вовсе нет. Просто я была слишком наивна и не думала, что лишусь всего, включая друзей, после моего опрометчивого поступка.
Виола невольно рассмеялась. Герцогиня была совершенно права — и явно не стеснялась говорить с ней вполне откровенно.
— Один друг, правда, у меня остался, — призналась Виола.
— И он сделал вас своей любовницей.
Собеседница герцогини вздохнула и покачала головой:
— Не сразу он, к сожалению, был женат, так что в итоге смог предложить мне только одно — возможность войти в тот мир, о существовании которого я прежде практически ничего не знала. Это был способ избежать работного дома или чего-то еще более страшного.
Мать Лео задумчиво кивнула, наматывая на палец длинный локон, упавший ей на плечо.
— Семья может смягчиться, если блудное дитя вернется, выйдя замуж за герцогского сына.
— Вы предлагаете мне путь к получению прощения родителей или возможность посмотреть на них свысока, заняв в жизни новое место?
Теперь уже улыбнулась герцогиня. Это была первая искренняя улыбка, которую Виола у нее увидела. Ее губы чуть морщились, словно у маленькой девочки.
— А вам чего хочется? Но моя главная мысль состоит вот в чем: что бы вы ни говорили о том, что родные от вас отреклись, они скорее всего тут же объявятся, когда услышат про ваш новый статус.
— Если отбросить в сторону тот факт, что я вовсе не имею намерения получить его… — Виола скрипнула зубами, когда при этих словах герцогиня невинно захлопала ресницами, и продолжила, не собираясь позволять отвлекаться и дать задурить себе голову, — то вы, вероятно, пытаетесь выяснить, не придется ли вам их стесняться? А что может быть еще более постыдным, нежели получить в снохи известную шлюху? Скажите, ваша милость, вы не питаете отвращения к викариям и младшим ветвям старинных баронских фамилий?
Герцогиня бесстрастно смотрела на нее, не зная, что ответить, и Виола со вздохом продолжила.
— Мои родные — вполне достойные люди, — коротко подытожила она, — хотя и не имеют отношения к высшему свету. Проблема в том, что я не имею желания исправляться и каяться перед ними.
— Моя дочь была права — вы действительно решительная женщина. Я не могу ждать громкого скандала от Гленналмонда, надеюсь, что и Бо при всей ее сумасбродности не пойдет на это. Так что только бедному Лео достается обязанность взбрыкнуть в истинной традиции Безумных Вонов и заслужить одобрение своих предков.
— А жить в Дареме с любовницей — это разве не повод?
— Для нас с вами — безусловно. А вот для моего сына… — Герцогиня покачала головой. — Лео никогда не удовлетворялся малым. А вы предлагаете ему именно это: половинку жизни, частичное обязательство, страз вместо бриллианта.
У Виолы запершило горло и защипало глаза.
— Только то, что могу я знаю пределы своих возможностей.
— Нет. Вы предлагаете ему какие-то полумеры. А это не подойдет Лео. Я позволила Бленналмонду заключить прекрасный с точки зрения высшего света брак с женщиной, которая, по-моему, ему совершенно безразлична, но будь я проклята, если я смирюсь с тем, что так же поступят остальные мои дети!
— Ваша светлость, опомнитесь! — Вероятно, она тоже безумна. Иного вывода из слов герцогини сделать было нельзя. Значит, это все-таки не слухи. Вся его семья отличается сумасбродностью. — Помогать сыну заключить подобный брак? Не просто с ним смириться, а еще и способствовать…
Мать Лео усмехнулась:
— Вы преувеличиваете, дорогая! Видите ли, я могла и ошибиться — в вас, в нем. Его сестра считает, что Лео вас любит. Я в этом не уверена, к тому же не имею ни малейшего представления о ваших чувствах — и не имею никакого права спрашивать.
— Но намерены это сделать, не так ли?
Герцогиня покачала головой. Ее лицо ясно говорило о том, что Виола сказала глупость.
— Я все равно не поверила бы ни единому вашему слову, милочка!
— Тогда к чему говорите мне все это?
— Потому что другого пути нет. Дед Лео завещал ему Дарем не случайно. Это было сделано для того, чтобы дать ему нечто такое, чего лишены большинство младших сыновей: некую цель, постоянство, место, где он сможет пустить корни.
— И вы считаете, что ему нужна жена.
— Я в этом уверена. Правда, не знаю другого: нужно ли ему, чтобы его супругой стали именно вы. Может быть, вы просто очередное развлечение для моего сына?
— Значит, это испытание. И как вы намерены определить, что я его прошла?
Герцогиня снова улыбнулась:
— Я это пойму, когда приедет Лео. Ожидаю его с той самой минуты, как мы отправились в путь, и я очень расстроена тем, что до сей поры мальчик не оправдал моих надежд.
— Я думала о том же, ваша светлость. И это лишь подтверждает ваше предположение, но Лео меня не любит.
