Ноздри ее затрепетали.
— Я не бегу!
— Нет? Вы просто обманываете меня.
— Я уже давно объяснила вам, мистер Брэг, что вы не испугаете меня. А потому мне совершенно незачем бежать от вас!
— А-а-а! Так вы признаетесь, что бежите от меня!
— Я ничего такого не говорила!
— Вы думаете об этом, иначе вы бы этого не сказали.
— Вы невыносимы, невыносимо самонадеянны!
— Ну что ж, бегите, Грейс, — жестко сказал Рейз. — Бегите изо всех сил, так быстро и так далеко, как только сможете. Но не лгите самой себе. Вы бежите, и вы бежите от меня и от своих чувств ко мне.
Она вся дрожала, грудь ее высоко вздымалась.
— И помните, — сказал Рейз, пронизывая ее взглядом, — я — мужчина. Я могу бежать быстрее и дольше. Вам не удастся скрыться от меня, Грейс, и вы не сможете скрыться от ваших собственных чувств, бегите вы хоть до Китая!
Секунду Грейс молча смотрела на него. Потом повернулась и выбежала вон.
На следующее утро Грейс проснулась в полном отчаянии. У нее нет ни работы, ни денег, зато есть целая куча больничных счетов, которые давно уже следовало оплатить. И по милости Рейза Брэга у нее не осталось и никаких надежд, весь Натчез, разумеется, уже знал о ночи, которую она провела с ним в «Силвер леди».
Тем не менее Грейс оделась, собираясь еще раз поискать работу в гостиницах на холме. Она, правда, не очень-то верила, что из этого что-нибудь выйдет. Даже если бы где-нибудь и нашлось свободное место, ее все равно не взяли бы она теперь была отверженной. Грейс уронила щетку для волос и, закрыв лицо руками, стала думать о самом худшем.
Если уж ей совсем некуда будет податься, то почему бы не поискать работу на Силвер-стрит? Какой стыд! Но ведь все в Натчезе уже считают ее опозоренной, падшей женщиной, так какая разница
Проклятие! Для нее есть разница, у нее есть свои убеждения. Она возмущалась тем, что творилось в притонах порока на Силвер-стриг проституцией, карточной игрой, пьянством. Но ей нужна работа, ведь убеждениями не оплатишь счетов за лечение матери.
Грейс поднималась на холм, погрузившись в свои невеселые думы, стараясь забыть об этом невыносимом наглеце Рейзе и нестерпимо страдая оттого, что теперь темнокожие ребятишки останутся без учителя. Когда еще удастся найти замену? Да и станет ли мэр особенно усердно искать ее? Правда, доктор Ланг сказал, что Аллен через месяц сможет вернуться к работе. Но месяц — это все-таки месяц, а детям нужно учиться.
Ей вдруг пришла в голову неосторожная мысль: кто может помешать ей учить их самостоятельно? Разве она не вольна распоряжаться своим временем? Это взволновало ее, так взволновало, что она чуть было не проскочила мимо Сары Белели и Марты Граймз.
— Сара, Марта, здравствуйте! — воскликнула Грейс. Она вспомнила, что следующее заседание общества трезвости должно состояться совсем скоро. — Когда мы собер… — И вдруг умолкла на полуслове.
Марта отвела глаза в сторону, Сара смерила ее невыразимо презрительным взглядом.
— Сожалею, мисс О'Рурк, — произнесла она ледяным тоном, — но наши собрания открыты только для леди.
И поспешила прочь, Марта — за ней.
Грейс смотрела им вслед, ошеломленная, обиженная. Конечно, она знала, чем вызвано такое жестокое отношение, но ей не хотелось с этим примириться. Высоко вздернув подбородок, поджав губы и повторяя про себя: «Мне все равно», — она направилась к первой гостинице на холме — «Силвер леди».
Внезапно на нее нахлынули воспоминания. Только вчера она проснухась там в объятиях Рейза. Тело ее еще помнило его прикосновения. Сердце забилось быстрее.
Нет, никогда она не сможет здесь работать! Грейс прошла мимо. Дальше тянулось длинное кирпичное здание отеля «Южная звезда». Поскольку она уже прежде обходила все гостиницы, то знала, кого нужно спросить. Владелец, тучный осанистый господин, предложивший ей в прошлый раз чашку чая и развлекавший непринужденной светской беседой, сегодня был полон презрения:
— Даже если бы у нас и было свободное место, мисс О'Рурк, вы, пожалуй, не подошли бы.
Грейс ничего другого и не ожидала и все-таки была потрясена. Однако, собрав все свое мужество, она попытала счастья в остальных гостиницах. Везде повторялось одно и то же. Выйдя из дверей последней, она лишь неимоверным усилием воли сдержала слезы.
Грейс устала и была душевно разбита, но не позволяла себе сдаться. Она знала, что должна рискнуть и попробовать устроиться на Силвер-стрит. Это единственный район города, где она еще не пыталась найти работу, так что надежд было больше. И все-таки ей с трудом верилось, что она вынуждена пасть так низко.
Грейс остановилась перед первой же гостиницей, оказавшейся на ее пути, — под вывеской «Голден дор». Она украдкой заглянула внутрь и пришла в ужас. Там было темно и сыро, полы грязные, мебель ободранная и поломанная; пахло потом, пивом и табаком. Она, конечно же, не может работать в таком заведении. Грейс торопливо попятилась, сердце ее колотилось, словно она долго бежала. По тем же причинам она миновала и остальные здешние гостиницы.
«О Господи, — подумала Грейс, стоя на дощатом тротуаре и вцепившись в ограждение, — разве у меня есть выбор? Да и вообще, какое это теперь имеет значение?» Разве то, как обошлись с ней натчезские дамы и все эти хозяева гостиниц на берегу, не доказывает, что теперь не имеет ни малейшего значения, где она будет работать? Что ей теперь терять? И почему она опять готова вот-вот расплакаться?
За последний час Грейс кое-чему научилась, так что когда очередь дошла до баров, ей нетрудно было понять, что и тут выбор невелик. Большинство из них оказались такими же грязными и зловонными, как «Голден дор». Она уже знала, что «Блэк-Хилл» — самый фешенебельный бар, где собирается цвет общества. Однако там ей нельзя работать — ведь Рейз был его постоянным посетителем.
Грейс решительно миновала «Блэк-Хилл», прошла дальше и наконец отважилась заглянуть в одно из второсортных заведений. «Бар Макса» был не из самых худших. Дубовый паркет, стойка красного дерева, хоть здесь и не было прекрасных медных украшений и зеркал в резных рамах, как в «Блэк-Хилле». Грейс старалась не смотреть на картины с роскошными обнаженными красавицами, развешанные по стенам.
Сейчас, в середине дня, в баре было почти пусто: человек шесть посетителей у стойки, бармен, протиравший до блеска стаканы и бутылки, да еще какой-то господин сидел в глубине зала за столиком с разложенными на нем бумагами. Грейс подошла к бармену, смущенная, чувствуя себя не в своей тарелке. Он поднял глаза и внимательно оглядел ее:
— Леди, вы заблудились?
— Нет-нет, — сказала Грейс со своим резким северным акцентом. Понимая, что сейчас не время демонстрировать четкую дикцию, она постаралась говорить мягче:
