– Мне нравится здесь.
Иган посмотрел на Зарабет, обернувшись через плечо. Заметил направление ее взгляда и весело рассмеялся.
– Дорогая, вас самым странным образом привлекает мой зад. Я был бы польщен, но мне кажется, что он вам нравится больше, чем мое лицо.
Ее бросило в жар.
– Чушь. Вы очень красивый мужчина, Иган.
– Очень мило с вашей стороны, но вот Чарли – тот действительно был красавчик.
– Я вышла замуж не за Чарли Макдоналда.
Иган встал, его лицо посерьезнело.
– Не дразните меня, любимая.
– Я вас не дразню. Много лет назад я решила, что хочу выйти за вас с той минуты, как вы проснулись и посмотрели на меня в лучшей комнате для гостей в доме моих родителей. И вот теперь это произошло. Я ничуть не лучше Джеммы, которая всю жизнь бегала за Ангусом, пока не притащила его к алтарю.
– Ей не нужно было очень стараться. Ангус всегда был влюблен в Джемму, да только не умел выразить свою любовь.
– Похоже, она его научила.
Иган задумчиво спросил:
– Значит, я всегда вам нравился, так?
– Мне было двенадцать, а вы были очень красивы. Я знала, что из вас получится отличный муж. Мне оставалось лишь вырасти. – Зарабет вздохнула. – Когда тебе двенадцать, жизнь кажется такой простой.
– С возрастом кое-что становится проще, а кое-что даже лучше.
Она сложила руки на груди – ей вдруг стало не по себе.
– Что, например?
– Девочка, не нужно меня бояться.
Иган подошел к ней, освещенный сзади огнем камина Он двигался медленно и осторожно, как в тот день, когда спасал кобылу с жеребенком.
– Я никогда не боялась вас, Иган Макдоналд.
Он остановился прямо перед ней.
– Мне нравится ваше платье. Я вам это уже говорил?
Она вцепилась пальцами в шерстяную ткань. Слова застревали у нее в горле.
– Шотландка хорошо носится. Очень практичный материал.
– Мы очень практичные люди. – Ладони Игана легли ей на талию. – К примеру, мы не тратим долгие годы на чтение книг об искусстве любви. Мы просто занимаемся любовью.
– А как именно?
Зарабет вспомнила соленые шуточки в парадном зале. Земные люди, которые не стыдятся плотских желаний, говорят о них, смеются…
Он хищно ухмыльнулся:
– Мы не такие искусные соблазнители, не то что одна нвенгарская дама, которая завлекла меня к себе в спальню две ночи назад.
– Нет?
– Нет. Мы просто говорим, что хотим, не приукрашивая речь цветистыми оборотами. Иногда мы вообще ничего не говорим.
– Ясно. А мне вы что скажете?
Иган склонился ближе и жарко прошептал:
– Я скажу – долой это прекрасное платье, пока оно не превратилось в лохмотья.
Зарабет проглотила стоящий в горле ком.
– Вы что, собираетесь разорвать мое платьице?
– Именно. Помните, я ведь Чокнутый Горец.
– Маска, чтобы смешить людей.
Его глаза недобро сверкнули.
– Маска? А может, это и есть подлинная суть достойнейшего Игана, всеобщего приятеля?
Зарабет нервно рассмеялась.
– Неужели все шотландцы такие настырные?
– Не знаю. Я не отвечаю за всех шотландцев.
– Может быть, спросить их?
Усмехнувшись, Иган положил руку на вырез лифа ее платья и одним быстрым движением разорвал его. На пол градом посыпались пуговицы, одна залетела прямо в камин, где мгновенно сгорела с громким треском.
– Иган! – ахнула Зарабет.
Его могучая рука оказалась внутри корсажа.
– Помню, как вы выдернули булавку из моего килта, и он свалился на пол. Почему бы не сделать то же с вашим платьем?
– Я ничего не рвала.
– В вашем распоряжении будет портниха. Она все зашьет. Пусть Мэри позаботится об этом.
– Но что, ради Бога, я им скажу?
– Что ваш муж был слишком нетерпелив. Они поймут.
Зарабет снова вспомнила шутки в парадном зале. Портниха непременно бросит понимающий взгляд и захихикает.
Рванув ткань, Иган раскрыл корсаж до талии. Показался коротенький корсет поверх нижней рубашки. Опытной рукой Иган расшнуровал и корсет, и рубашку и бросил их на пол, обнажив грудь. Он смотрел на нее, и его глаза потемнели.
– Вы прекрасны, дорогая.
Положив ладони ей на грудь, Иган нагнулся, чтобы поцеловать Зарабет. По сравнению с ее хрупкой фигуркой Иган казался великаном. Он легко мог бы сломать ее одним ударом, и тем не менее каким ласковым и бережным он мог быть! Она вспомнила его ласки той ночью, и у нее замерло сердце.
Сегодня он вел себя грубее, игривее, но все-таки сдерживал свой пыл. А если бы он решил не сдерживаться, каким бы он был? При этой мысли Зарабет задрожала от восторга.
– Вам холодно? – спросил Иган.
– Нет. Все хорошо.
– Мы заберемся в постель. В середине зимы в Шотландии не очень-то походишь голышом.
Он отошел, и вот тогда ей действительно стало холодно. Но рядом с ним ей всегда будет тепло.
Иган сдвинул одеяла. Не дожидаясь, когда Зарабет подойдет к постели, он подхватил ее на руки и бросил на перину. Она упала с мягким шлепком. Иган стащил с нее последнюю одежду. Потом начал раздеваться сам.
Сначала куртка, потом батистовая рубашка оказались на полу бесформенной кучей. Сбросил туфли – сначала одна, затем другая полетели в разные углы комнаты, сверкнув начищенной до блеска кожей. Дальше шли носки, которые он бросил поверх рубашки. В последнюю очередь Иган снял килт – вытащил булавку и размотал с бедер.
Зарабет не могла отвести глаз от его наготы. Пусть Иган думает, что его потрепала жизнь, но для нее он навсегда останется прекрасным. В ней нарастало желание почувствовать тяжесть его тела, скользкого от пота. Забравшись в постель, Иган накрыл одеялом себя и Зарабет с головой, так что они оказались в теплом темном гнездышке. Потом он привлек ее к себе.
– Неуверен, что смогу сделать это помедленнее, – сказал он, – но попробую.
Зарабет вовсе не хотелось медлить. Она проворно схватила его ствол и сжала.
– Ох, девочка, не надо!
Она разжала ладонь:
– Вам больно?
Кровать затряслась от его смеха.
– Нет, но вы можете превратить меня в грубого дикаря.
– Понятно. – Улыбнувшись про себя, она протянула руку и сжала его снова.
Он застонал:
– Вы за это заплатите.
– Как? Вы ведь сказали, что вам не больно.
– Обожаете меня дразнить, правда, Зарабет? Вы можете сладко улыбаться, чтобы обмануть всех вокруг, но меня вам не провести.
– Я не пытаюсь никого обманывать, – ответила она с невинным видом.
– Вы всегда были лукавым чертенком. Хорошенькая, как ангел, и улыбка ангела, но я все знал про ваши проделки.
Она призналась:
– Спасибо, что ни разу меня не выдали.
– Ни разу, правда? Я позволял вам делать что угодно, и вы приходили домой по уши в грязи, а я говорил вашему отцу, что это я виноват. Скажите, какую награду я заслужил за свою доброту?
