– Умоляю, Хильдебранд, поезжайте и привезите ее! Эта страшная старуха наверху, очень возможно, убьет бедного сэра Гарета, ведь она грубая и грязная, и я вижу, она собирается его похоронить. Я не позволю ей ухаживать за ним! Я буду ухаживать за ним сама, только… только доктор сказал, что у него может начаться жар, и если, возможно, я не сделаю того, что следует, и ему станет не лучше, а хуже, а здесь будем только мы с вами, чтобы позаботиться о нем… Хильдебранд, я не могу! Она закончила нотой сдерживаемой паники, но Хильдебранд уже был убежден. Картина, созданная ее словами, заставила его содрогнуться. От чувства облегчения, что он не убил сэра Гарета, в его груди зародился оптимизм, который теперь, как он понял, оказался неоправданным. Мысль, что сэр Гарет все же может умереть здесь, в этой крошечной гостини-це, вдали от родных и друзей, на руках лишь девицы школьного возраста и своего убийцы, заставила его передернуться. Перед его мысленным взором мелькнуло ужасающее видение: он сам, отыскивающий сестру сэра Гарета и сообщающий ей новость, что брат ее умер и от его руки. Он со стуком поставил свою чашку, воскликнув:
– Боже милосердный! Нет! Я не подумал… Ко-нечно, я поеду в Чаттерис! Я вовсе не имел в виду не ехать – и даже если эта леди Эстер откажется поехать со мной, она, по крайней мере, сможет сообщить мне, где найти сестру сэра Гарета!
– Она приедет! – утверждала Аманда. – Итак, вы тотчас же скажете форейтору, что он должен отвезти вас в Бранкастер Парк?
– Нет, – ответил Хильдебранд упрямо, – я не стану связываться с этим парнем! Кроме того, какой потрясающей тратой денег будет нанимать карету для моей поездки в Бранкастер Парк, когда я доберусь туда гораздо скорее верхом или, во всяком случае, до Хантингдона, где смогу нанять почтовую карету для доставки леди Эстер – это в том случае, если вы считаете, она не предпочтет путешествовать в собственном экипаже? Аманда, счастливая, что внезапно он оказался таким покладистым, с одобрением сказала:
– Это блестящая идея, и гораздо лучше моей! Я вижу, у вас есть навык экономии, чему мне тоже следует научиться, ведь, осмелюсь сказать, дорогая жена совсем не подойдет Нейлу. Но у меня сильное ощущение, что эта отвратительная леди Видмор постарается помешать леди Эстер прийти мне на помощь, если сможет, а ей придется узнать о намерении леди Эстер, если она закажет свой экипаж. В сущности, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что леди Эстер должна ускользнуть тайно. Поэтому, когда вы прибудете в Бранкастер Парк, вы должны настоять на встрече с ней наедине и ни в коем случае не открывать вашей цели кому-либо другому. В этом Хильдебранд был полностью с ней согласен, ощущая величайшее нежелание распространять далее, чем был строго необходимо, историю об ужасных событиях этого дня, но у него возникло нежелательное соображение, и он с беспокойством сказал:
– Не станет ли миссис Чиклейд еще более неприветливой, если мы привезем сюда леди Эстер? Знаете, мне не хотелось об этом упоминать, но она говорила такое! Не думаю, что Чиклейд ее поддержит, ведь он выглядит хорошим парнем, но она хочет, чтобы он сказал доктору Чантри, будто возражает против сэра Гарета здесь и нас всех, потому что ничто не убедит ее, что мы респектабельные личности – конечно, если подумать, так и есть, – добавил он мрачно. – Можете не сомневаться, она не поверила всей этой чепухе, вами рассказанной, что сэр Гарет – наш дядя.
– Мы не должны никогда забывать говорить «мой дядя», когда случится называть его, – кивнула Аманда. – В сущности, лучше называть его дядей Гаретом даже между собой, так, чтобы привыкнуть.
– Да, но она настолько ужасно подозрительна, что боюсь, это не поможет. И во всяком случае, это не объяснит приезд леди Эстер. Я не думаю, что следует говорить, будто она невеста сэра Гарета, если вы не вполне в этом уверены. Десять к одному, она будет чувствовать себя очень неудобно, если окажется, что это не так.
– Да, совершенная правда, – ответила она, нахмурившись над этой проблемой. – Я вовсе не хочу поставить ее в неудобное положение, поэтому мы должны придумать какую-нибудь историю, которой эта неприятная женщина поверит. Он с сомнением наблюдал за ней, но через мгновение лоб ее прояснился, и она сказала:
– Конечно, я знаю именно то, что нужно! Леди Эстер должна быть моей тетей! Ведь это из-за того обстоятельства, что у меня нет компаньонки, миссис Чиклейд так нелюбезна. Пока я снимала свое запачканное платье, она все время задавала назойливые вопросы и говорила, что удивлена, как это моя мать отпустила меня путешествовать таким образом, словно она была уверена, что у меня нет матери, и как я ей сказала, это так и есть. И еще я ей сказала, что у меня вместо этого есть тетя, и я могла видеть, она не поверила мне, хотя это совершенная правда. Поэтому я думаю, Хильдебранд, вам надо сообщить Чиклейду, будто вы считаете своим долгом доставить сюда мою тетю, и это убедит миссис Чиклейд, что я действительно говорила правду! Так и было сделано. Чиклейд сразу же приветствовал это предложение с изрядной долей облегчения. Хильдебранд оседлал Принца и отправился, оставив Аманду в приготовлениях к безвозвратному изгнанию миссис Бардфилд из комнаты больного. Было похоже, она получит от этой задачи гораздо больше удовольствия, чем он ожидал от своей. Он сумел быстро добраться до Хантингдона, проезжая, где только было возможно, напрямик, без дороги. Здесь он узнал, что его цель расположена гораздо ближе к Сент-Ивсу, и поэтому направился в этот город. В «Короне» он смог нанять почтовую карету с парой лошадей и поставить Принца в конюшню, и в середине дня прибыл в Бранкастер Парк. Аманда, строго приказав ему не открывать своих намерений никому, кроме леди Эстер, похоже полагала, что этому не будет никаких препятствий, но когда он был впущен в дом слугой, который вежливо осведомился о его имени, то понялечто по. всей вероятности, леди Эстер откажется принять джентльмена, совершенно ей незнакомого. Слегка заикаясь, он объяснил, что его имя ее светлости незнакомо; а потом, когда ему показалось, будто слуга смотрит на него подозрительно, добавил, что привез срочное сообщение. Слуга поклонился и ушел, оставив его в большом зале, где он моментально ощутил себя жертвой всяческих предчувствий. Возможно, войдет герцог и потребует сообщить о его деле, или леди Видмор перехватит сообщение своей заловке, или, что хуже всего, леди Эстер не окажется дома. Шли минуты, и он беспокоился все больше и больше. Он надеялся, что его галстук не сместился на бок и волосы не растрепаны, и, увидев зеркало, висящее на дальней стене комнаты, подошел к нему, чтобы удостовериться в этом. Он был занят разглаживанием своего весьма измятого пальто, когда услышал, как за его спиной открылась дверь, и быстро обернулся и обнаружил, что его разглядывает леди в зеленом платье и шелковом чепце, повязанном поверх ее мягко вьющихся каштановых волос. Смущенный тем, что его застали прихорашивающимся перед зеркалом, он густо покраснел и от смущения не мог ничего сказать. Задумчиво изучив эти признаки смущения, леди улыбнулась и ступила вперед со словами:
