Ознакомительная версия.
Пробный шар влетел в лузу, как он и надеялся. Джорджина побледнела, Реддинг попятился. Замечательно, пусть отведают собственную горькую пилюлю. Они не более Николаса заинтересованы в публичном обсуждении личных мотивов и финансовых проблем. Пусть поймут: не один он здесь рискует именем и честью. Самовлюбленные болваны вроде Реддинга часто забывают в пылу битвы о собственной уязвимости.
– Возможно, теперь вы все же предпочтете переместиться в кабинет? – предложил Николас Тиммерману.
Потеряв на мгновение дар речи, тот пялился на свою супругу и Реддинга. Гнев отца почтенного семейства, похоже, сменил адресата. Однако маневр Николаса сработал, к сожалению, слишком хорошо.
– Реддинг, вы здесь присутствуете исключительно по милости моей супруги. Я же желаю, чтобы вы немедленно собрали вещи и убрались из моего дома, в который вы принесли столько бед!
«Нет, нет, только не делай этого», – хотелось воскликнуть Николасу. Они все были уже готовы проследовать в кабинет и перейти к спокойному обсуждению вопроса. Но не сейчас. Реддинг не потерпит изгнания и оскорбления. Словно в подтверждение этих мыслей позади резко напрягся Вестмор. Ник мысленно отсчитывал секунды, остававшиеся до того, как Реддинг взорвется. «Три, два, один… и, о да, вот время, чтобы быть услышанным всеми собравшимися».
– Ты идиот, Тиммерман. Да ты пригрел у себя жиголо и выбрасываешь на улицу законного землевладельца и доброго соседа. Он всего лишь модная дорогая шлюха в мужском обличье, вынюхивающая, как бы поживиться состоянием твоей племянницы. Лучше бы задал себе вопрос: как он здесь оказался? Явился к тебе в дом, потому что почувствовал запах золота или его пригласила твоя драгоценная племянница? – Губы Реддинга скривились в мерзкой ухмылке. – Полагаю, «пригласила» недостаточно уместно. Скорее, наняла.
Более чем достаточно. Ник взорвался:
– Да как вы смеете ставить под сомнение честь леди!
Вокруг них собралась уже приличная толпа. Можно позабыть о столь желаемой приватности. Скандал вынесен на публику, именно то, чего он тщетно пытался избежать. Надо действовать предельно осторожно. Опасность публичного выяснения отношений в том, что, находясь в окружении себе подобных, оппонент обретал раскованность высказывая оскорбления, или совершал поступки, на которые в обычных условиях не способен. И все же, если Ник постарается, то сможет повернуть партию в свою сторону. Возможно, ему посчастливится защитить Аннору, не допустить ее публичного позора.
Реддинг осознал, что ему удалось нанести мощный удар.
– Ага, говоришь о чести леди, но не о своей? – Он повернулся к Тиммерману. – Не кажется ли вам любопытным та форма, которую Д'Арси предпочел для выражения своего негодования? Мы не услышали отрицания обвинений относительно природы его подлинной «профессии».
– Помните свое место, Реддинг. Мы с вами мужчины, – почти механически возразил Николас. – Можем уладить разногласия в принятой среди мужчин манере. У леди нет таких возможностей, они обладают лишь теми, которыми обеспечены благодаря защищающим их честь джентльменам. – Это был один из основных уроков, которым наставлял сотрудников агентства Ченнинг. Ник услышал сдавленное покашливание Вестмора. По крайней мере, тот сообщит Ченнингу, что Ник действовал в полном соответствии с предписанными правилами.
– Ты так и не ответил на мой вопрос. Он увиливает, Тиммерман. Однако ему вряд ли удастся откреститься от этого. – Реддинг достал сложенный лист бумаги. – Мой лондонский знакомый пишет, будто о Николасе Д'Арси ходят слухи как о высоко оплачиваемой куртизанке мужского пола. – Реддинг хихикнул. – У моего друга весьма вежливая манера изложения. – Он взглянул на Николаса. – Дело решено. Единственное, что остается выяснить, как тебе удалось здесь оказаться? Мисс Прайс-Эллис тебе заплатила?
По залу пронесся приглушенный рокот голосов, воцарилась тишина. Никто не желал пропустить такое зрелище. И в этой тишине раздался легкий шелест юбок, приглушенное бормотание расходящихся в сторону зрителей. Нет, только не Аннора и только не сейчас, ее появление лишь осложнит ситуацию. Она, вероятно, решила, что должна спасти его, взяв на себя всю вину. И сделает это. Наступил момент истины, требующий чьей-то жертвы, Аннора благородно взяла это на себя, бросившись в омут и совершенно не думая о последствиях, желая донести правду. Николас не мог этого позволить. Конечно, он ничего не имел против правды, однако сознавал – это очень мощное оружие, которое следует использовать расчетливо и с великой осторожностью. Он бросил едва заметный взгляд в сторону Вестмора, единственного союзника, понимавшего его без слов. Вестмор неслышно скользнул в толпу, пробираясь к Анноре, чтобы увести прочь. Ей это не понравится, но Николас верил: Вестмору удастся подобрать убедительные доводы. Больше Ник ее не увидит. Вряд ли ему представится возможность с ней попрощаться, и уж точно не так, как планировал.
Уверенный, что Аннора в безопасности, Николас расправил плечи. Если ему не удалось нейтрализовать конфликтную ситуацию, он вполне может сместить акценты.
– Мисс Прайс-Эллис не платила мне за присутствие на этом приеме. Я сопроводил ее сюда исключительно по собственному желанию. – И это правда, как ни крути. Он действительно решил отправиться с ней на загородный прием после получения письма от Ченнинга. Более того, она еще не успела ему заплатить, а он не собирался брать деньги в будущем. Если она перешлет чек в агентство, он заставит Ченнинга вернуть его обратно.
Тиммерман немного расслабился, поскольку честное имя племянницы было очищено от любых подозрений. Толпа начала постепенно рассасываться. Конечно, хорошо, что большинство гостей пришли к выводу, будто Реддинг напустил туману с письмом из Лондона и обвинениями, однако Николас понимал – дело еще не окончено. И чем скорее Реддинг расстанется с последним козырем, тем лучше.
– Она знает, кто вы?
Последнее обвинение прозвучало не от Реддинга, а от Тиммермана. Проклятый вопрос и самый опасный. Ложь стала бы весьма хлипкой защитой Анноре. Николас не хотел, чтобы даже тень отвратительного скандала пала на Хартшейвен. Достаточно всего лишь небольшого путешествия в имение Анноры, чтобы узнать правду о том, что он пробыл в доме больше недели и вовсе не библиотекарь. Они даже ни разу не взглянули на книги.
– Ей неизвестно, кто я, сэр. – Николас спокойно встретил пытливый взгляд почтенного джентльмена. – Мы встретились благодаря переписке, я относился к мисс Прайс-Эллис с должным уважением, однако мое прошлое не было предметом разговоров между нами. Вы не можете ее в этом обвинять. Никто не может. – Последние слова были обращены к аудитории. – Если угодно кого-то винить, вините Реддинга за то, что, презрев всякие приличия, он выступил здесь с публичным разоблачением, вместо того чтобы обратиться ко мне в частном порядке. Можете даже обвинять меня в том, что я взял на себя смелость явиться сюда с целью ухаживать за мисс Прайс-Эллис, позабыв свое настоящее положение. Пусть так, но запомните: она невинна.
Ознакомительная версия.
