— Так вот почему ты поехал за мной! Только из-за этого! Ненавижу тебя!
— Брижит, — заворчал Роланд, крепче прижимая девушку, — что ты хочешь от меня услышать? Что я не смог пережить разлуки? Что когда тебя нет рядом, у меня такое чувство, что часть меня самого отрезана? Я военный человек, Брижит, и не разбираюсь в нежных словах, так что не жди их от меня.
— Ты только что произнес их, Роланд, — тихо прошептала она, и оба замолчали. Брижит расслабилась в сильных объятиях рыцаря, и ее охватила радость. Она не стала сопротивляться самой себе и позволила теплому чувству полностью овладеть ею. Вдруг она вспомнила про Вольфа.
— Погоди! — Брижит резко выпрямилась, ударив Роланда головой в подбородок и заставив его чертыхнуться от неожиданности. Она объяснила, в чем дело, и он направил коня в монастырь.
Но Вольф, убежавший вместе со сворой собак вскоре после отъезда хозяйки, до сих пор не вернулся, во всяком случае, так сказал им монах. Оставалось только ждать, когда пес соблаговолит нагуляться.
Роланд заплатил за отдельную комнату, бессовестно соврав, что Брижит — его жена. Поверил монах или нет, но только его лицо оставалось при этом совершенно бесстрастным. Девушка удивилась.
— Раньше ты всем подряд говорил, что я — твоя служанка, — сказала она, как только молодые люди остались наедине. — Почему же ты не сказал то же самое монаху? — Роланд хотел ее обнять, но Брижит ловко поднырнула ему под руку и выскользнула. — И что это ты задумал?
— Иди ко мне, cherie, и ты точно узнаешь, что я имею в виду. Уже семь дней мы не были близки. Это слишком долго.
— Не правда. Только что, по дороге сюда, ты так прижимал меня, что едва не поломал мне ребра, — напомнила Брижит.
— Черт возьми, ты ведь понимаешь, что я имею в виду.
— Не чертыхайся, ты в монастыре. Я не уверена, что хочу быть с тобой.
— Лгунья. Кроме моих объятий, тебе не подойдут ни одни другие. А теперь иди ко мне.
— Роланд, — возразила девушка, — это святое место. У тебя что, совсем нет стыда?
— Есть, но не тогда, когда дело касается тебя. Он поймал ее за плечо и притянул к себе, и тогда вся она словно отлилась в его теле, сразу же почувствовав себя частью его. Брижит увидела знакомый огонь в глазах рыцаря, и рот Роланда требовательно обхватил ее губы. Под нежной и страстной атакой ее уста раскрылись. Горячее дыхание Роланда было опьяняющим. Если бы он не держал ее так крепко, девушка просто рухнула бы на пол. Он, кажется, сказал, что ей подходят его объятия? Да они просто созданы для нее!
Роланд оторвался от ее губ и поднял девушку на руки. Она погрузилась в чудесные грезы: ей виделись его любимые синие глаза, горящие страстью. Но, почувствовав под собой ложе, а на своем теле — его сильные руки, она поняла, что не спит.
Роланд медленно раздел ее, расплел золотые волосы и стал расчесывать их своими пальцами. Брижит упивалась его трепетными прикосновениями и не могла удержаться, чтобы не дотрагиваться до него при каждом удобном случае. Рука, плечо, его щека — она была взволнована собственными ласками.
Когда Роланд разделся донага, Брижит, гордясь непонятно перед кем, погладила крепкие мускулы на его груди и приподнялась, чтобы поцеловать его плечи, а потом заставила его лечь на спину. Ей хотелось любить этого мужчину и показать, как счастлива она снова быть с ним.
Брижит наклонилась над Роландом, и золотистые волосы рассыпались по его груди, словно ласковый шелк. Она, поддразнивая, целовала его в губы, нежно и игриво проникая своим маленьким язычком ему в рот. Она покусывала мочку его уха, затем губами оставила влажный след от шеи до его груди. Здесь она принялась дразнить его соски, а Роланд руками ласкал ее грудь. Брижит хотела усыпать поцелуями все его тело, как сам он делал это с нею уже не раз. Но едва она двинулась ниже, Роланд поймал ее за плечи и подтянул к своему лицу.
— Колдунья, — задыхаясь от восторга, прошептал он. — Ты уже разожгла во мне огонь. Я еще никогда не желал тебя сильнее, чем теперь. Еще немного ниже, и я упустил бы семя.
— Ну так возьми меня сейчас, любимый, — улыбнулась Брижит, — возьми скорее.
Он повернулся и, оказавшись сверху, овладел ею так страстно и необузданно, что она была покорена каждым его движением. Любовники вместе достигли вершины блаженства, и оно продлилось в долгом, восхитительном экстазе.
Потом Роланд лег на спину и придвинул к себе Брижит. Она приютилась на широком плече, обхватив его ногу своей ногой и по-хозяйски положив ладонь ему на грудь. Никогда прежде она не испытывала такого счастья, мира и спокойствия, какие охватили ее теперь. Она заснула, ощущая себя защищенной, а будущее — далеким-далеким.
— Брижит, — могучая рука осторожно качнула бедро девушки. Узнав любимый голос, она пошевелилась и улыбнулась, а потом открыла глаза. Роланд уже был одет. Он нагнулся над кроватью, нежно поцеловал подругу в щеку, выпрямился и, улыбнувшись, с высоты своего роста посмотрел на нее. — Ты проспала уже час, драгоценность моя. А теперь пора. Еще до захода солнца мы должны уехать далеко отсюда.
Брижит улыбнулась в ответ и томно потянулась.
— Ты уверен, что хочешь ехать прямо сейчас? — спросила она, и глаза ее засияли озорными искрами.
— Ах, мадемуазель, не искушай меня, — вздохнул рыцарь, отворачиваясь, чтобы найти ее одежду. Брижит усмехнулась, и он бросил ей платье, шутливо ворча:
— Ты еще заплатишь мне за это сегодняшней ночью, обещаю.
— Буду ждать с нетерпением, — поддразнила девушка. Она ликовала и светилась счастьем. — А Вольф вернулся?
— Да. — Роланд уселся на кровать и стал внимательно смотреть, как она одевается, расчесывает и заплетает в косы свои волшебные золотистые волосы, — он так истосковался по каждой ее черточке, каждому жесту. Обвив рукой ее тонкий стан, он притянул девушку к себе и поставил между своими коленями. Брижит не ожидала этого. Обняв ее, Роланд приник головой к ее груди. Некоторое время он тихо сидел так, и Брижит была глубоко тронута этой позой умиротворения и преданности. Она обхватила руками его голову и прижала ее плотнее, потому что понимала, что он хочет сказать ей.
— Ты любишь меня, Брижит?
Этот вопрос едва не заставил ее расплакаться — она действительно не могла на него ответить. Подумав, она все-таки сказала:
— В моей жизни было много любви: отец и мать, брат, слуги и друзья. Но чувство к тебе совсем не похоже на те переживания. Не могу сказать точно, любовь ли это, Роланд. Ведь я никогда прежде не была в подобных отношениях с мужчиной.
— И даже… — Он поздно спохватился. Нельзя было напоминать ей о хозяине Луру, о том человеке, который холил и лелеял ее, о том, который, наверное, и подарил ей это платье, расшитое сапфирами.
