Выбравшись из ванны, Ингмар вытащил жену и тщательно вытер ее разгоряченное тело. А когда они оказались в кровати, он подхватил ее пополневшие груди, и тихо спросил:
– Милая, ты ничего не хочешь мне сказать? У тебя давно не было женских дней?
– Больше не было, после нашей свадьбы…прошептала, смутившись, Кларисса.
– Ты понимаешь, что это значит? Ты забеременела, и, судя по твоей пополневшей груди, сразу же после нашей брачной ночи.
– Я знаю… Мне тетя объяснила… – стыдливо прошептала она.
– Я такой болван! Тебе пришлось рисковать не только своей жизнью, но и жизнью моего ребенка! Клянусь, я больше никогда не обижу тебя! И всегда буду верить в твою любовь. Сегодня я увидел твою душу….
– Я хочу тебя попросить, Ингмар, лишь об одном! Не заставляй меня страдать из-за ревности, не изменяй мне с другими женщинами, кто бы это не был – рабыни, наложницы, любовницы. Если разлюбишь, скажи прямо, и я тебя освобожу от данного мне слова. И уйду, уеду к тете Мари. Обещай мне это сейчас! Скоро у меня будет не очень красивая фигура, и ты будешь заглядываться на других. А я не вынесу этого!
– Моя родная, ты сегодня спасла мне жизнь! Я живу, дышу, люблю тебя только потому, что ты проявила чудеса смелости для такой юной женщины. Я никогда не изменю тебе, разве ты сама меня разлюбишь. Клянусь тебе в этом своей честью! Можешь не беспокоиться по этому поводу. А какая у тебя будет фигура – неважно! Ведь ты вынашиваешь моего ребенка. И думаю, ты родишь мне несколько сыновей и пару дочек! – муж снова начал целовать Клариссу и дело кончилось тем, что она снова стонала от страсти. А когда она, полностью насытившись его ласками, почти засыпала, Ингмар спросил ее, что за тайны возле этого сарацинского кинжала. Кларисса рассказала ему все: и как нашли кинжал в его вещах, и как она страдала, мучаясь от боязни спросить и узнать о том, что любимый муж – виновник смерти родителей, и как ревновала его к Матильде. Нормандец сразу понял причину плохого настроения жены, которое Жанна так коварно использовала, чтобы погубить их любовь.
– Я в это время был на Руси, в Булгаре. Ты можешь спросить у кого угодно. Я не обижаюсь на тебя, потому что понимаю – сам натворил от ревности кучу глупостей. Но в дальнейшем, прошу тебя, всегда спрашивай меня прямо, о чем угодно! И я, клянусь Одином, честно тебе отвечу. Ну все, закончим эти разборки. Тебе надо заснуть. Ведь ты в ответе за здоровье нашего малыша. А с этим кинжалом я разберусь. Он ведь принадлежал твоему отцу. Значит, имеются люди, кто мне расскажет, как он у них оказался. Я найду убийц твоих родителей, просто обязан это сделать, такой у нас в Норвегии закон.
Небольшой отряд из пяти викингов во главе с Ингмаром выехал из стен замка еще затемно, чтобы успеть добраться до обители и решить все важные вопросы.
– Эй, монах, – воскликнул Гро и направил своего коня к грузному мужчине, шагающему по краю дороги. Гладко выбритая середина головы, обрамленная копной густых рыжих волос, поблескивала на фоне светлеющего на востоке неба. Монах оглянулся и от неожиданности замер – прямо на него скакал вооруженный норманн, а за ним следовало еще несколько здоровенных северян. Рука мужчины произвольно потянулась к левому боку, где, наверное, иногда висел меч, но на грубой веревке болталась лишь холщовая сумка, и монах растерянно замер.
– Не бойся, – продолжил Гро, притормаживая коня, – нам бы только узнать дорогу к аббатству Монте Касьон.
Служитель церкви как будто потерял дар речи, он выпучил глаза и указал рукой прямо вдоль дороги, потом сделал какой-то непонятный жест и указал вправо.
– Ты что, немой?
– Да не немой он, – ввязался в беседу уже подъехавший Арни, – у них в этом аббатстве полно таких, кто дал обет безмолвия. Чего только не придумают эти христиане, чтобы угодить своему гневному богу. Видишь, у него на поясе болтается восковая дощечка?
Монах или сам вспомнил о дощечке, или понимал норманнскую речь, но сразу же схватил стило и стал рисовать схему пути.
– Так-то оно понятней, чем жесты глухонемых, – заключил Ингмар, взяв приспособление для письма из рук монаха, и стал рассматривать его, – пусть идет с богом.
Но монах сделал еще один жест – развернув ладонь, служитель церкви начертил на ней крест.
– Ого, – возмутился Арни, – он еще и плату требует за столь небольшую услугу.
– А что ему надо? – спросил Гро.
– Этот жест означает пирог, – пояснил рулевой.
– Ему надо дать хорошего пинка, и этой дощечкой по лысине, – рявкнул Отто, собираясь спешиться.
– Не трогай его, он, скорее всего, голоден, – остановил викинга Ингмар, – они в монастыре и едят-то всего раз в день.
– Но зато как, – возразил Арни – похоже, он был знатоком католических обычаев.
– Судя по пузу, он не сильно усмиряет свою плоть, – засмеялся Гро.
– И все же наградим его, пусть пожелает нам удачи, – заключил граф и достал из сумки монету.
Глаза монаха чуть не вылезли из орбит, и он отчаянно замахал руками при виде денег.
– Ингмар, им запрещено брать деньги, – опять проявил свою осведомленность старый рулевой и достал краюху черного хлеба.
Монах с радостью взял еду и стал кланяться чужеземцам и осенять их крестным знамением.
– Ну вот, так и поедем, крещеными, но без хлеба, – засмеялся громила Тордис, который за все это время по своему обычаю не вымолвил и слова. Зато речь этого богатыря невозможно было остановить после третьей кружки эля, как тогда на свадьбе.
– Смотри, Тордис, история про такого, как ты, – начал Арни, – один франк, такой же молчаливый как ты, зная, что в монастыре почти не говорят, пришел туда и постригся в монахи…
Викинги сгруппировались плотнее к рассказчику, ожидая услышать веселую историю, только граф ехал на своем Дагни чуть впереди, впрочем, тоже с улыбкой прислушиваясь к Арни.
– Ну, настоятель и говорит ему: «У нас в монастыре за пять лет ты сможешь произнести только два слова». Угу – махнул в ответ новоиспеченный монах и пошел к своим братьям. Через пять лет настоятель подзывает его и спрашивает: «Какие два слова ты скажешь?» – «Постель жесткая» – отвечает тот. Еще через пять лет настоятель говорит: «А сейчас что скажешь?» – «Еда невкусная». Прошло еще пять лет, и настоятель дал возможность нашему монаху сказать еще два слова.
– И что же он сказал? – спросил Тордис.
– «Я ухожу!» – скривив гримасу, ответил Арни, и все захохотали.
– Я вот вам другую историю расскажу, – вмешался в разговор Гро, – вы же знаете, что они в монастыре каждые день читают свои священные книги?
– Конечно, – отозвался Отто.
– Так вот, – продолжил шустрый викинг, – закончив службу, старший священник объявил монахам: «В следующее воскресенье я буду беседовать с вами на тему лжи. Чтобы вам было легче понять, о чем пойдет речь, прочитайте перед этим дома семнадцатую главу Евангелия от Марка». В следующее воскресение он перед началом своей проповеди и говорит: «Прошу тех, кто прочитал семнадцатую главу, поднять руки». Почти все присутствующие подняли руки. «Вот именно с вами я и вынужден буду поговорить о лжи» – сказал священник: «У Марка нет семнадцатой главы».
