– Но она была в траурном одеянии. Кто-то умер?
Женщина насторожилась, но поспешила ответить Донмэ. Конечно, она не назвала истинной причины:
– Не совсем. Дело в том, что мемориальные таблички ее родителей находятся в нашем храме.
Донмэ был удивлен. Он думал, что Эщин надела траурную одежду для отвлечения внимания. Он даже подумать не мог, что здесь хранятся таблички ее родителей. Неужели Эщин тоже росла без родителей, как и он?
Донмэ спросил у женщины, где хранятся эти таблички. Зайдя в храм, он увидел, как они раскачиваются на ветру среди множества свечей. Донмэ снял с пояса меч и, подойдя ближе к табличкам, опустился на пол.
– Я оказался здесь, потому что следил за госпожой Эщин. Добраться сюда было непросто, и, определенно, я представлял себе все здесь по-другому. Вы вряд ли были бы мне рады, но я все равно хотел поздороваться. Знаете ли, чем занимается ваша дочь? Интересно, рассказывает ли она вам об этом. Тогда, может, вы знаете, почему она так поступает? Я вот… не могу понять.
На душе у него стало тоскливо. В Чосоне такому, как Донмэ, не было места, но зато Эщин отдавала всю себя, чтобы защищать эту страну. Он посмотрел на меч, лежащий рядом, и провел по нему рукой.
– Такого от нее я не ожидал… Знаете, кого я ранил первым? Госпожу Эщин. Я тщательно подбирал самые обидные слова, чтобы ранить ее в самое сердце. Как думаете, ей было очень больно? Иногда я надеюсь, что она все еще страдает от моих слов, но при этом втайне надеюсь, что она давно их позабыла.
Он так сильно любил Эщин, что желал забрать ее боль и ненависть себе. Но обида и ненависть в конце концов ничего не изменят. Донмэ хорошо это знал.
– Мне стоит сдаться, не правда ли? Даже если я стараюсь скрыть и притворяюсь, что ничего не знаю, это навсегда останется со мной. Потому что я – это я.
Донмэ, сын мясника, все еще помнил о доброй дворянке, которая его спасла. Нынешний Донмэ никогда не забудет о черной птице, которая летела в небе над крышами с ружьем в руках. Пламя свечей стало сильнее раскачиваться от ветра, словно духи услышали его слова.
Среди мешочков с травами и бутылочками с лекарствами в подсобке аптеки стоял шкафчик, где хранились листья гуттуинии. В ярмарочные дни приходила Эщин и оставляла там письма для Юджина.
Однажды, договорившись о встрече, они пришли к переправе и любовались на реку. Это место стало для них особенно дорогим. Юджин наслаждался временем, проведенным с Эщин.
– Почему ты вернула музыкальную шкатулку? Хотела сказать, что больше не будешь думать обо мне?
– Нет, я просто хотела, чтобы ты знал, что я была там. Позволь спросить тебя, почему тогда ты вернул музыкальную шкатулку?
– Чтобы ты думала, что я уехал.
Эщин нахмурилась:
– Как жестоко! Думая, что ты уехал, я все те дни…
– …плакала?
– Проклинала тебя!
Эщин была честной и милой. Юджин рассмеялся.
– Думаешь, я была там только в тот день? Из-за того, что ты не умеешь читать, я даже написать тебе не могла.
Смущенный Юджин кашлянул, а затем поднял палец вверх и начал выводить буквы в воздухе.
«Ко… Эщин».
Девушка была явно удивлена. Юджин лишь пожал плечами.
– Чтобы ты знала, я умею читать и писать на английском, японском и китайском. Просто я пока еще писать по-корейски не умею.
– Рада слышать. Я-то уж думала, что ты совсем неуч.
– Я скучал по тебе.
Сердце Эщин затрепетало от этих слов. Она тоже очень скучала.
– Это я тоже могу написать. Видишь?
Юджин хотел показать ей, что теперь он знает, что́ тогда было написано в книге Эщин. Он снова вывел несколько букв в воздухе, но остановился, забыв букву. Ему нужно было еще немножко попрактиковаться.
– Ты когда-нибудь видела океан?
– Да, в порту Чемульпо.
– Наверное, ты лишь мельком видела, так как была занята стрельбой.
– В общем, да. Но я выучила все слова, связанные с ним, на английском. «Море», «солнечный луч», «закат», «солнечный свет».
Слова, которые перечислила Эщин, были прекрасны, как и она сама.
– Ты когда-нибудь видела восход солнца на море?
– Я бы очень хотела увидеть. Это будет непросто, но давай сходим как-нибудь вместе посмотреть.
Юджин кивнул. Они дали друг другу обещание. Красное солнце, отражающееся в синем море, прекрасно, особенно если смотреть на него вместе с Эщин. Обычно, куда бы Юджин ни держал путь, он всегда оставался иностранцем. Теперь он не знал, кем на самом деле хочет быть, но единственное, что он знал точно, – он хочет быть рядом с Эщин.
