— Да зачем же столько? — всплеснула руками теща. — Спасибо. А кем вы, Лидочка, с Колей работаете?
— Я учительствую, Коля в реставрационных мастерских. Его из-за ранения тяжелого простили… восстановили, и мы в Коломенское вернулись. А в войну я с сыном у бабы Даши под Плесецкой в селе жила, в городе голодно было. Умерла баб Даша, месяца до конца войны не дождалась, Царствие Небесное, хорошая женщина была.
— А та женщина, — тихо проговорила мать, — та, что тебя украла?
Лида вздрогнула.
— Прости меня, Лидочка, — по бледному лицу матери покатилась слеза, — ведь такая она на вид приличная была, глаза добрые. А мне нужно было еды в дорогу купить, а там очередь, а ты маленькая, устала, я и попросила приглядеть, а потом, когда пришла… — слезы полились тонкими струйками.
— Мама, не надо плакать, все хорошо. А тетя Варя, она не воровала меня, она нашла, а рядом никого, наверное, та женщина, на которую ты меня оставила, она пошутила так, отвела подальше и сбежала, бросила, а тетя Варя нашла меня одну, с сумкой. Потом со мной на вокзал несколько дней подряд ходила…
— Я жила на вокзале, — сухо проговорила мать. — Лида, я не уходила оттуда, я даже полы мыть туда устроилась, вдруг тебя увижу. Потом меня в клинику забрали, решили, что с головой проблемы, потом выпустили, я опять на вокзал стала ходить… все вокзалы обходила. А потом вот, незадолго до начала войны, меня сюда, в Юрьев, выселили, да уж и надежды никакой не было, — она сокрушенно махнула рукой. — А как ей живется, змеюке этой, как она спокойно спать ложится?
— Она умерла в Акмолинске, в лагере, — вырвался почти стон у Лиды, повисло неловкое молчание, потом она продолжила уже более спокойным тоном, — дядю Сашу сначала арестовали, потом ее, Митя где-то затерялся, ничего не знаю про них с Лелей. Но это не из-за Коли, они с нами не общались, там какие-то связи были, возможно из-за Агранова.
Она встретилась взглядом с мужем, Николай понял, о чем идет разговор, и что жене тяжело это все рассказывать.
— А Яша наш погиб! Под Ростовом-на-Дону, геройски погиб, товарища закрыл, мне мать его письмо от однополчан показывала! — торопливо начал говорить Коля про людей, которых Мария Ивановна не знала, чтобы вывести всех из тупика неловкости. — И Зины нет, они ведь с Яшей перед войной в Ленинград перевелись работать. Сотрудники вывозили ценности, машина на Ладоге под лед провалилась, водитель выпрыгнуть успел, а Зина нет. Она, что Яша погиб, так и не узнала. Сынок у них, мать Яши воспитывает. А Иваныч в Ташкенте, да, понравилось ему там, тепло. А Петя с Грабарем в Андрониковом сейчас работают, это монастырь Андрея Рублева.
— Да, — подхватила Лида, — еще Петр Дмитриевич зовет Колю в Чернигов, Пятницкую церковь восстанавливать, по кусочкам собирают, работы еще много.
— Так вы церквями интересуетесь? — пододвинула к зятю стакан с чаем Мария Ивановна. — У нас есть чудный собор, с виду неказистый, а как ближе подойдешь, так и ахнешь, весь каменной резьбой покрыт. Вам обязательно надо посмотреть.
Лида с Колей снова переглянулись. Как же не посмотреть, обязательно надо, хотя бы просто постоять рядом с резным Раем Святослава.
— Эк-то высоко наш батюшка забрался, — прижала сыночка к себе Зорька, указывая рукой наверх. — Чего там удумал, а ну, светлейший браниться станет? Данилушка, слезай, не надобно ничего подправлять!
Данила лишь покачал головой и снова старательно принялся постукивать молоточком, вниз полетела каменная крошка. Зорька тревожно оглянулась, чувствуя себя малой девчонкой, что стоит на углу, чтобы подать знак озорникам-мальчишкам, ежели кто пойдет, пока они мелом чертят смешные рожи на заборе соседа.
— Слезай! — без всякой надежды все же позвала она мужа.
— Га-атово, — отозвался Данила, ловко по кошачьи слезая с лесов. — Ка-ак хотела, — указал он наверх. — Приимай аботу.
Утратившие грозные клыки львы смущенно улыбались, щуря добрые очи.
— Благодарствую, — улыбнулась и Зорька каменному узорочью Георгия.
