— Я не плачу. — Она яростно утерла глаза и щеки ладонью.
— Я знаю, — ответил он. — Ты никогда не плакала, когда была ребенком. Даже когда упала с того дерева. Я никогда не видел слез на твоем лице. Ты…
— Я плакала, — перебила она, с ненавистью отвергая его жалость. — Просто ты никогда не видел этого. Я плакала на похоронах Энтони.
— Конечно, — ответил он, вдруг замолчав.
— Почему ты всегда реагируешь так, когда я упоминаю Энтони? Почему ты так его ненавидишь? — Слова сами сорвались с ее языка. — Он не сделал тебе ничего плохого.
Его ладони замерли, и она подумала, почему хотя бы раз в жизни она не может удержаться и не сказать того, чего не следует говорить.
Он убрал руки с ее ног, и теперь ей действительно хотелось плакать.
— Я не испытываю ненависти к нему. — Он помолчал. — Просто я бы радовался, если бы в моей жизни было все то, что есть в ней сейчас, за исключением знакомства с ним. Но это, — так же загадочно продолжил он, — невозможно. Я знаю, ты не поймешь.
— Так объясни мне. — Ее рука сама легла на его ладонь. — Пожалуйста.
Луч солнца упал на его лицо, и зрачки его глаз сузились.
— Я долго думал, есть ли смысл сопоставлять факты, относящиеся…
— Относящиеся к?.. — спросила Джорджиана, когда Куинн замолчал.
— Я думал оставить свои мысли в письме, которое вскроют после моей смерти. Но с другой стороны, возможно, лучше вообще ничего не говорить, ведь это ничего не изменит. Я прожил всю жизнь, будучи уверенным в важности правды. И тем не менее я живу во лжи.
Джорджиана вдруг почувствовала абсолютное спокойствие. На этот раз она не попросила его продолжить. Она не была уверена, хочет ли услышать то, что он собирается рассказать.
— И я обещал себе не говорить тебе. Я не хотел запятнать дорогие тебе воспоминания. Но эта часть его жизни не касалась тебя, а значит, не заденет.
— Куинн… о чем ты говоришь? Теперь ты обязан сказать мне.
— Видишь ли, я люблю Фэрли и не хочу, чтобы ее растили родители Синтии или Гвендолин, если со мной что-то случится.
Боже.
— Фэрли? Какое отношение она имеет к Гвендолин?
Он посмотрел на нее, а потом поднял взгляд к небу. Тень пробежала по его жесткому лицу.
— Гвендолин — настоящая бабушка Фэрли. Джорджиана вскочила. Она должна идти. Она прохромала несколько шагов к морю и остановилась. Глубокая боль пронзила ее сердце, когда она взглянула на темные кружащиеся волны пенистого моря.
Не может быть.
Она закрыла глаза.
Но конечно, это правда. Она сжала руки.
— Он… подарил ей ребенка, когда ты уже был на ней женат? — Она отважилась повернуться и посмотреть ему в глаза.
— Пообещай мне — если со мной что-то случится, ты позаботишься о Фэрли. Я попрошу стряпчего оформить документы.
Она медленно повернулась к нему:
— Когда? Когда он сделал это? До или после вашей свадьбы?
Он снова оставил ее вопрос без ответа.
— Ты будешь ухаживать за ней, любить ее, как если бы она была твоей дочерью, Джорджиана. Ты любила его — ты сама так сказала. И она, по крайней мере, будет напоминать тебе о нем.
Джорджиана снова прикрыла глаза. Как же слепа она была! Она, художник… Она, так хорошо разбиравшаяся в глазах Фортескью. Она бессознательно коснулась кармана, в котором лежала брошь, Око возлюбленного, найденная ею наконец на подушке в домике на Ло-Пуле. Форма и наклон глаз Фэрли были такими же, как у обоих Фортескью, но ее светлые волосы были точно как у Энтони. И она знала — у жены Куинна волосы были золотисто-каштановыми. Джорджиана чувствовала себя слепой дурой.
— И теперь, когда ты знаешь правду, мне не придется открываться никому больше. Я не хочу оставлять Фэрли на милость Гвендолин, родителей Синтии или какого-нибудь незнакомого наследника-кузена.
— Все случилось после вашей свадьбы, не так ли? — тихо сказала она, вспомнив возраст Фэрли. — Боже, у Энтони был роман с твоей женой как раз после вашей свадьбы?!
— Это не важно.
— Важно. — Она догадалась, почему так случилось. Энтони всегда завидовал Куинну, всегда ревновал ее к нему. Но только теперь она поняла, как мучила Энтони эта ревность. Куинн всегда был во всем намного лучше Энтони и ее. И когда она полюбила Куинна, чаша терпения Энтони переполнилась.
Куинн подошел к ней сзади, но не коснулся ее. Она почувствовала спиной тепло, исходившее от него.
— Так пообещаешь ли ты мне заботиться о ней, если я умру?
— А как же Грейс? Если ты женишься на ней, она станет мачехой Фэрли.
— Ты же знаешь, это свадьба из удобства. Вряд ли Грейс с радостью продолжит заботиться о ребенке моей предыдущей жены, если я умру. Я не хочу, чтобы моя красавица дочь была обузой. Пусть она чувствует себя любимой каждый день своей жизни. — Он нежно коснулся ее талии и поцеловал в затылок. — Грейс, скорее всего, родит собственных детей. И сколько бы ты ни убеждала меня, будто она не будет оказывать предпочтение своим родным детям, я не поверю в это. Ты сказала, что никогда не выйдешь снова замуж… хотя, возможно, это открытие изменит твои намерения. Извини меня за причиненную боль. В мои намерения это не входило. — Он положил ладони на ее плечи. — Джорджиана, мой кузен глубоко тебя любил. В его отношении к тебе не было никаких скрытых мотивов. Его чувство было чистым. Но возможно, теперь, когда ты знаешь правду, ты по-другому посмотришь на предложение Майлза.
Хорошо, что он не видит сейчас ее лица.
— Майлз — хороший друг. Но я никогда не выйду за него замуж. — Она проследила взглядом за стайкой ласточек. — И я всегда знала об изъянах в характере Энтони. Я только не предполагала, что они были такими страшными, несмотря на слухи. Я вышла за него замуж, несмотря на его недостатки, так же как он женился на мне, несмотря на мои. И не пытайся проявлять излишнюю доброту и утверждать, будто у меня, их нет. У всех нас есть недостатки. Но, как ты сказал, Энтони любил меня без скрытого мотива — как и я, любила его. Мне только жаль — очень жаль — тебя. Его поступок непростителен, — прошептала она.
— Возможно, теперь ты ответишь, наконец, на мой вопрос? — Он повернул ее и посмотрел ей в лицо. — Ты единственная, кто будет любить Фэрли так же, как я.
— Я уже люблю ее. — Она стиснула руки за спиной, сдерживая желание потянуться к нему. — Я буду считать ее дочерью моего сердца.
Он поцеловал ее в затылок, и теплая волна прокатилась до самых ее ног.
А что же Куинн?
Слова Джорджианы продолжали отдаваться в его голове.
«Энтони любил меня — как и я его».
Список Куинна
7 октября
