Данел открыл бочку крепкого напитка, который, если верить ему, приготовила его мать, и когда Виктория попробовала его, у нее перехватило дыхание. Однако, почувствовав на себе придирчивый взгляд Айзбы Хавьеры, она сделала еще глоток.
После первого стакана ей даже показалось, что напиток похож на апельсиновый сок. Очень сильно концентрированный апельсиновый сок. После второго стакана она решила, что ей напиток нравится. Рауль не позволил ей выпить третий стакан.
Когда Виктории потребовалось воспользоваться удобствами, Рауль проводил ее до конца поляны, развязал связывавшую их веревку, и все женщины сопроводили ее. Это заставило ее почувствовать себя заложницей, пока Рауль не объяснил, что это тоже своего рода традиция. Он добавил, сверкнув глазами, что в древние времена случалось, что переданная в собственность женщина пыталась таким образом вырваться на свободу.
— Умные были тогда женщины, — пробормотала Виктория.
— У тебя еще будет шанс, — загадочно произнес он.
Пока Рауль и Виктория ели, пили, улыбались и кивали, вокруг них велись разговоры.
— Подготовка проходит хорошо.
— Томпсон вызвался задержаться, чтобы позаботиться о хозяйстве замка.
— Принц Сандре боится появляться на публике. Говорят, он сидит в своей комнате и проверяет счета.
— Мы выступим через неделю.
— Мы нападем в следующее новолуние.
— Мы нападем, когда нам прикажут.
— Жан-Пьер совсем спятил. Он держит дворцовую стражу в повиновении, бросив их семьи в подземную тюрьму.
Однако разговаривали присутствующие без особых эмоций, как будто, поглядывая на небеса, ждали какого- то особенно значимого события.
Наконец, когда стало смеркаться, Айзба Хавьера подняла палец:
— Пора!
Рауль поднял Викторию на ноги.
Айзба Хавьера осторожно развязала узел, свернула веревку кольцом и передала ее Раулю, потом направилась к тропинке, которая уходила в глубь лесной чащи.
Рауль и Виктория следовали за ней.
Виктория огляделась вокруг: за ними шествовали все присутствующие. На краю леса Айзба Хавьера отступила в сторону. Все выжидательно смотрели на Викторию. Она вопросительно огляделась вокруг.
— Беги, — сказала Хейда приглушенным голосом.
Она взглянула на Данела.
Взмахнув головой, он указал на лесные заросли.
Виктория посмотрела на Рауля.
Он наблюдал за ней, нахмурив брови, как будто он был хищником, а она — добычей.
Охнув, она помчалась по тропинке.
Весь лагерь с криками и улюлюканьем помчался за ними следом: женщины уговаривали Викторию бежать поскорее, а мужчины кричали Раулю, чтобы он ее ловил.
Она оглянулась.
Рауль был в нескольких шагах, догоняя ее.
Остальные бежали позади него, но их число быстро сокращалось по мере того, как тропинка становилась круче. Парочки свернули в заросли, а одиночки возвратились в лагерь.
Прошло еще немного времени, и бегущими по тропинке остались только Виктория и Рауль. Она свернула на какую-то боковую тропинку, потом на другую. И, в конце концов, заблудилась. Ей было немного страшно, потому что Рауль был Настроен явно решительно. Но как видно, не так уж страшно, потому что она, сама того не желая, все время смеялась.
Тропинка стала чуть шире, и она очутилась на высоком скалистом выступе, на который еще падали последние лучи заходящего солнца. Она затаила дыхание и повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с Раулем.
Он остановился — ссутулившись, опустив руки — и посмотрел на нее напряженным взглядом. Она, рассмеявшись, попятилась. Он даже не улыбнулся. Грудь его поднималась и опускалась от глубокого дыхания. Взгляд его зеленых глаз сосредоточился на ней, как будто вокруг ничего другого не существовало.
Он стал не спеша приближаться к ней.
Это было похоже на игру… игру, у которой один конец. И то, что она знала о его намерениях, заставляло ее трепетать.
— Нет, — сказала она. Но голос ее звучал совсем не строго, а скорее кокетливо. Поэтому она нахмурила брови, покачала головой и попятилась. — Нет, Рауль, выслушай меня. Мне кажется, что это нехорошо.
Возможно, он услышал не то, что она сказала, а то, что она имела в виду, потому что продолжал медленно, шаг за шагом приближаться к ней.
— Рауль, не делай глупостей, мы не в комнате! — взмолилась она, оглядываясь через плечо.
Очевидно, когда она остановилась, он немедленно оценил обстановку и спланировал свои действия соответствующим образом, потому что стал загонять ее в угол между высоким скалистым утесом и большим гладким булыжником.
У Виктории участилось сердцебиение. Она снова рассмеялась, чуть не задохнувшись от желания, возникшего так же неожиданно, как налетает летняя гроза.
— Нас могут увидеть, — сказала она.
Ее спина коснулась булыжника. Поверхность камня была грубой, нагретой лучами солнца. Она попыталась отодвинуться в сторону, чтобы оставаться вне пределов его досягаемости.
— Рауль, послушай меня…
Он схватил ее так быстро, что она оказалась в ловушке, даже не заметив, как это получилось. Его горячие руки удерживали ее за талию, не позволяя двигаться, а тело прижимало к твердой поверхности камня. Не сказав ни слова, он немедленно задрал вверх ее платье-рубашку, чтобы не мешало.
— Я специально посмотрел: за нами никто не пошел, — сказал он.
Она лихорадочно глотнула воздух. Ей уже было не до смеха. Она была голой — смотри, кто хочет… в том числе и он.
Просунув колено между ее ногами, Рауль потерся о нее бедром.
Она сразу вспыхнула, схватившись за его плечи, чтобы не упасть в этом пошатнувшемся мире, и, застонав, произнесла его имя.
Как могла она столь быстро дойти до такого накала? Что она за женщина, если зажигается от одного лишь прикосновения? Может, она животное?
А может быть, животное он?
Да. Причем это относится и к нему, и к ней. Потому что он расстегнул брюки и спустил. Потом обе его руки оказались снова на ее ягодицах, но он прикасался к ней уже не пальцами. Это было его копье, обжигающее ее жаром необузданной страсти. Она стала влажной от страстного желания, а он был тверд, словно камень. Он сразу вторгся в нее и начал движения, не дав Виктории опомниться. Однако она все-таки приспособилась, и ее тело раскрылось перед ним, впустив его внутрь. Она вскрикнула, погружаясь в сладкое безумие их соития. Она чувствовала под спиной грубую поверхность камня. Лучи заходящего солнца светили ей в глаза, ослепляя так, что она не видела ничего, кроме Рауля, его страсти, его силы. Его темные волосы метались по лицу, потому что безумное желание заставляло его двигаться все быстрее и быстрее.
