— Прекрасно, — сказал Стивен, которому было безразлично, как это произойдет.
— Я понимаю, что это опасно, — сказал, нахмурившись, Джастин, — но нужно же что-то сделать, притом поскорее. Если наш план будет выполнен как должно, мы разоблачим его и ни единый волос не упадет с вашей головы.
— А если он не будет выполнен как должно? — сухо поинтересовался Стивен. — Полагаю, в таком случае речь пойдет уже не только о волосах?
— Этого не случится, Стивен, — спокойно заверил Джастин. — И какую же ситуацию вы придумали?
— Прием, В моем доме неподалеку от Лондона. Большой сад. Множество гостей. Скорее всего Грегори попытается завлечь вас куда-нибудь и сделать там свое дело.
Стивен поднял брови.
— А вам не кажется сомнительным, что он попытается что-то сделать при таком большом количестве людей?
— Я полагаю, что он увидит в этом прекрасную возможность. Уверен, что он придерживается аксиомы: «прячь на видном месте». В толпе всегда беспорядок и всегда есть шанс ускользнуть незамеченным — вот как вчера вечером. Он мог выйти из комнаты, убить вас и вернуться — и все за несколько минут. И разумеется, нашлась бы дюжина гостей, которые поклялись бы, что он все время находился у них на глазах. Я и несколько полицейских, — продолжал Джастин, — будем постоянно держать вас в поле зрения. Даже если Грегори окажется невиновен, то среди гостей — а это ведь почти весь наш светский крут — может обнаружиться истинный преступник.
Стивен задумался.
— Ладно. Давайте только покончим со всем этим. Когда у вас прием?
— Через четыре дня. Я хотел устроить его немедленно, но Виктория настояла, что ей нужно время для приготовлений. Она говорила о двух неделях, но я дал ей четыре дня.
— Она не знает о…
— Конечно, нет, — перебил Джастин. — Но без ее согласия я вряд ли смог бы устроить прием. Пока что я нанял нескольких полицейских, чтобы следить за вашим братом.
— Судя по всему, вы вполне обеспечили мою безопасность, — заметил Стивен между двумя глотками бренди.
— Кто-то же должен этим заниматься. Ваша голова явно занята другими материями.
Стивен бросил на друга уничтожающий взгляд:
— Вы сказали, что нарушили мое уединение по двум причинам. Какая же вторая? Хотелось бы знать.
— Моя дорогая жена послала меня просить вас прийти к нам сегодня отобедать.
— Она могла бы послать записку.
— Она уверена, что вы отказались бы, поэтому она уговорила меня лично передать вам приглашение. Вы отклонили три ее последних приглашения.
— Я не могу принять и это.
— Для Виктории это имеет большое значение, — спокойно сказав Джастин. — И для меня тоже.
Стивен допил бренди и решительно отодвинул стакан. Подойдя к окну, он посмотрел туда, где по другую сторону улицы простирались лужайки Гайд-парка. Перед его ничего не выражающим взглядом проезжали нарядные экипажи и фигуры всадников, совершающих утренний моцион.
— Так мы ждем вас в семь? — спросил Джастин.
Стивен вновь хотел отказаться. У него не было ни малейшего желания вести светские разговоры. Он попросту был не в состоянии это выдержать. Но он не хотел обижать свою сестру, которой почти ни в чем не мог отказать; он чувствовал, что нужно согласиться.
— Будет кто-нибудь еще?
— Честно говоря, да. Мы пригласили ваших родителей и Грегори с Мелиссой.
Скептический смешок сорвался с губ Стивена.
— Милая семейная встреча? Да бросьте вы, Джастин!
— Мне нужно понаблюдать за тем, как Грегори станет вести себя с вами среди своих. Вам не нужно будет ничего делать — только сидеть, есть и выпивать.
— А много ли подадут бренди?
— Достаточно.
Стивен сильно сомневался, что во всем благословенном королевстве найдется достаточно бренди, чтобы притупить его боль.
— Прекрасно. Буду в семь. Уверен, что вечер пройдет восхитительно.
Роскошная карета медленно двигалась по Гайд-парку; единственный ее пассажир смотрел в окно глазами, полными ненависти. «Ты снова уцелел, мерзавец. Почему ты не погиб? — Руки, обтянутые черными перчатками, сжались в кулаки. — Ты — единственное препятствие.. стоящее между мной и тем, чего мне всегда хотелось и что я заслуживаю. Больше никаких ошибок. И никаких наемных идиотов. Я убью тебя своими руками».
— Вы немного бледны, Стивен, — заметила его мать, пристально глядя на сына. — Вы больны?
Стивен устремил взгляд через стол на женщину, давшую ему жизнь, которая очень скоро забыла о его существовании, вспоминая о нем только тогда, когда ей это бывало удобно. Она была, несомненно, незаурядной женщиной, очаровательной хозяйкой дома и украшала список гостей на каждом светском приеме. Еще она была абсолютной эгоисткой, откровенно равнодушной ко всему, что не имело непосредственного отношения к ее личным интересам. Стивен знал, что ее совершенно не волнует его здоровье — разве что возможность подхватить от него какую-то заразную болезнь, что помешало бы ее светским развлечениям. Он заметил на шее у нее новое украшение — крупный квадратный изумруд в окружении бриллиантов. Явно подарок очередного любовника — муж вот уже много лет как перестал покупать ей драгоценности.
— Я чувствую себя прекрасно, матушка. Очень любезно с вашей стороны поинтересоваться этим.
Сарказм, прозвучавший в его голосе, остался ею не замеченным, чего он и ожидал, — она улыбнулась с явным облегчением.
— Готовы ли счета по йоркширским имениям? Я могу их просмотреть?
Стивен повернулся к отцу. В свои пятьдесят два года герцог Морленд все еще был высок и представителен. Седина заметно тронула его темные волосы, глубокие морщины скобками обхватили неулыбающийся рот. Таких холодных глаз, как у него, Стивен не встречал ни у кого.
— Нет. Мне нужен еще день, чтобы покончить с ними.
— Понятно. — Герцог сопроводил это слово долгим холодным взглядом, со всей очевидностью выразившим неодобрение. После чего снова занялся обедом. Казалось, перед носом Стивена захлопнули дверь.
Стивен подумал, что с тех пор, как он вернулся в Лондон, этот разговор с отцом был самым продолжительным.
— Вчера вечером в «Уайт-клубе» я услышал кое-что интересное, — сказал Грегори, которому слуга налил еще вина. — Клубная книга записей полна пари.
Стивен взглянул через стол на брата. Рассеянная жизнь сделала свое дело, оставив разрушительные следы на его красивом лице. Глаза у брата были мутные от постоянных попоек. Он уже был нетрезв, о чем свидетельствовал багровый цвет лица. Не будь Грегори таким отщепенцем, Стивену стало бы его жаль.
— А что вы слышали? — спросила Виктория.
