– Мы, видимо, очень не похожи друг на друга, Фэнси. – Софи мягко улыбнулась. – Я не могу безразлично относиться к тому, что обо мне говорят в доме. Вы – можете. Я, например, считаю, что каждый человек должен слышать о себе только хорошее от тех, кого он считает равным себе.
– Равным? Святые угодники! Разве мы с вами равны? Да нет же! Нет! Ни по происхождению, ни по воспитанию. Вы принадлежите к высшему обществу, куда никого из нас никогда не допустят. Да что там! Вы и ваши друзья засмеют нас за один только варварский язык!
Софи на несколько мгновений задумалась, потом утвердительно кивнула:
– Да, это так, Фэнси. Если брать за эталон происхождение и воспитание, то мы действительно принадлежим к разным слоям общества. Но если отбросить все эти стандарты, изобретенные обществом, – образование, знатность, чистоту языка, богатство, – то разве мы не окажемся очень похожими друг на друга? Вы же сами только что доказали это! – Софи посмотрела на Николаса и добавила: – Так же, как и его сиятельство. Спасибо, милорд!
Последнюю фразу Софи произнесла шепотом.
– Это каким же образом? – нахмурился Линдхерст.
Софи повернулась к Фэнси и адресовала свой ответ ей:
– Очень просто. Когда я почувствовала, как вас шокировал поступок Чарлза, то поняла, что сама чувствую то же самое. Когда его сиятельство рассказывал вам о том, какую боль испытал он, то мне показалось, что сэр Линдхерст говорил обо мне. Наконец, когда я увидела, что у всех нас одни и те же душевные раны, то мне стало абсолютно ясно: мы связаны одной неразрывной нитью. У каждого из нас есть чувство. Теперь я также знаю, как больно может ранить небрежно брошенное кем-то слово или необдуманный поступок.
Софи смотрела на Линдхерста, но на этот раз – без улыбки. Скорее даже сурово. А ее прекрасные большие глаза были затуманены… Чем же?.. Раскаянием?.. Угрызениями совести?..
Пока Николас размышлял об этом, издали донесся какой-то непонятный шум. Все трое посмотрели в ту сторону и увидели… мисс Мэйхью.
Минерва вырвалась из церкви. Крича во всю мощь своих легких и разрывая на себе одежду, она неслась прямо на них. Следом, почти вплотную к дочери, бежал мистер Брамбли. Все остальные также высыпали из церкви на улицу и бросились за ними.
Маркиз и пастор, преподобный отец Мартин, не очень усердствовали в погоне за отцом и дочерью, хотя вид у обоих был встревоженный.
– Мы срочно должны добежать до берега реки и просить Премудрого Осетра умилостивить Бога Рыбной Ловли! – отчаянно кричал Брамбли.
– С-святотатство! – вторила ему мисс Мэйхью. – Я в-виновна в с-святотатстве!
Минерва бежала, оставляя на дороге лоскуты разорванной по швам верхней одежды. В конце концов, на ней остались, кроме лифчика, лишь длинные панталоны, сшитые скорее всего из грубой парусины, – очередное изобретение Брамбли.
– В-вы в-видите?! – причитала Минерва. – Теперь Акватикус – Бог Рыбной Ловли – никогда не простит меня! Никогда! О-о! Я должна б-была п-предвидеть, ч-что с-слу-чится н-нечто у-ужасное, когда с-смывала с себя з-запах р-рыбы!
Привыкший к роли доброго духа и ангела-избавителя, Николас кивнул стоявшим около него женщинам и побежал за Минервой. У ворот он столкнулся с отцом.
– Что случилось?
– Что-то необъяснимое, я такого в жизни не видел. Мисс Мэйхью поднялась со скамьи для молитвы, а ее платье расползлось по швам и упало на пол. Минерва и Брамбли уверены, что это – гнев Бога Рыбной Ловли или каких-то духов, существующих, правда, только в болезненном воображении отца и дочери. Впрочем, кто знает? Может быть, и впрямь существует какой-то бог рыболовства. Иначе как понять, что случилось с платьем мисс Мэйхью…
Действительно, что случилось? Николас посмотрел вслед Минерве, продолжавшей что-то причитать по поводу счастливой рыболовной шляпы. Она бежала к дереву, под которым стояла Софи с какой-то женщиной. Кто это мог быть, Николас долго не мог рассмотреть. Может быть, Роуз? Или Дэйзи? Да нет же! Это Пэнси, на голове которой красовалась новая шляпа.
Обе женщины стояли с искаженными от страха лицами, прижав ладони ко рту, как бы сдерживая готовый вырваться из груди крик…
Что все-таки могло случиться?..
День выдался солнечным. Свежий ветерок наполнял воздух цветочным ароматом. Трава блестела еще не высохшими каплями росы. Казалось, что в мире сейчас нет человека, которому не хотелось бы насладиться жизнью.
Софи стояла у калитки сада, радостно улыбаясь царившему вокруг великолепию. Она подумала, что если и существует рай, то он похож именно на этот сад, куда ее послала миссис Бересфорд за клубникой какого-то экзотического сорта.
Это поручение доставило Софи большое удовольствие, и не только потому, что она своими глазами увидела прекрасный сад, о котором уже не раз слышала. Пожалуй, она, наконец, получила возможность немного расслабиться и отдохнуть после событий предыдущей недели, в значительной мере повлиявших на безрадостное течение ее жизни. В первую очередь это касалось изменившегося положения Софи в доме Сомервиллов.
Она на несколько мгновений остановилась и дала возможность двум павлинам важно пересечь центральную аллею сада. Софи задумалась над своими новыми обязанностями. Хотя пока еще никто официально не освобождал ее от обязанностей поденной служанки, на самом деле она стала личной горничной маркизы, потому что мисс Стюарт по состоянию здоровья уже не могла выполнять свои обязанности.
Итак, теперь Софи целыми днями штопала и поддерживала в надлежащем виде одежды ее сиятельства, подбирала для нее книги в домашней библиотеке и вообще исполняла все желания, которые приходили в голову старой леди. Кроме этого, Софи должна была обеспечивать различными напитками маркиза Бересфорда, когда он приходил навестить супругу. Так что теперь ей приходилось постоянно сновать по коридорам, то и дело бегать на кухню и носиться вверх-вниз по лестницам, дабы ублажать хозяйку. Все это было вполне терпимо и даже доставляло Софи удовольствие, ибо означало признание хозяевами ее способностей.
Единственное, что стало для Софи настоящей пыткой, – так это обязанность читать графине вслух романы перед сном. Нет, само чтение ее не угнетало… Софи с детства любила всевозможные представления, была не чужда театру и могла бы посвятить себя сцене, стать неплохой актрисой. Поэтому процесс чтения вслух доставлял бы ей лишь удовольствие, если бы…
Если бы дело ограничивалось только этим… Но к несчастью, маркиза то и дело прерывала чтение совершенно неожиданными вопросами, относящимися лично к Софи. Когда и почему появился этот интерес хозяйки к новоявленной горничной, Софи толком не знала. Но тем не менее буквально каждое вечернее чтение заканчивалось доверительным разговором, в котором маркиза только спрашивала, а Софи подробно отвечала на все вопросы о перипетиях своей судьбы.
