– Это же каюта Августы-Виктории! – воскликнула Адди. – Что она подумает, когда застанет меня здесь?
По словам кайзера Вильгельма, его супруга должна была присоединиться к ним позже, в Ремагене. Как он объяснил, императрица занималась государственными делами, не требовавшими его личного участия.
Открыв один из чемоданов, Адди вытащила белую блузку, матросский платок, а также темно-синие шаровары и атласные тапочки такого же цвета. Волосы она собрала в пучок и перевязала алой шелковой лентой.
После этого Адди поспешила на палубу, чтобы взглянуть на своего гостеприимного хозяина. Полосатый купальный костюм до колен подчеркивал достоинства мускулистого тела императора. При появлении Адди кайзер встал и жестом указал на соседнее кресло.
– Вы прекрасно выглядите, дорогая фрау Бойл, – сказал он. – Присаживайтесь, угощайтесь. – На столике на серебряном подносе стояли кувшин с парой бокалов и блюдо с пирожными.
– Благодарю, ваше величество, но сначала мне бы хотелось кое-что с вами обсудить. Мне кажется, Ганс ошибся – он, похоже, поселил меня в каюту императрицы.
– Это действительно каюта императрицы, – усмехнулся Вильгельм, – но Ганс не допустил никакой ошибки. Он точно выполнил мой приказ.
– Но… я не понимаю, – растерялась Адди. – Ведь когда императрица поднимется на борт яхты в Ремагене, она, очевидно, захочет занять собственную каюту!
– Ах, вот что! – окинув ее немигающим взглядом, ответил кайзер. – Боюсь, императрица не сможет присоединиться к нам в Ремагене.
– И когда же вы об этом узнали? Неужели за то короткое время, что я принимала ванну и переодевалась?
Он засмеялся, обнажив крепкие белые зубы.
– Нет, моя дорогая, я с самого начала знал, что императрицы не будет.
Адди была в шоке и только из уважения к королевскому титулу собеседника постаралась сдержать гнев.
– Я поражена тем, что вы могли опуститься до такой низости, ваше величество, – холодно заметила она. – Чтобы император Германии обманом заманил на свою яхту замужнюю женщину – это просто немыслимо!
Кайзер, казалось, нисколько не был оскорблен.
– Да, я император Германии, но прежде всего я мужчина. И пока мы вдвоем на «Гогенцоллерне», мой титул не имеет значения. Я Вильгельм, а вы – Аделаида. Очень милое имя, хотя его обладательница еще милее.
Он взял ее руку и задержал в своей, несмотря на попытки Адди высвободиться.
– Отпустите же меня, ваше величество!
– Только если вы согласитесь называть меня Вильгельмом.
– Какая странная прихоть! Что подумает ваша команда?
– Они все мои подчиненные. Эти люди ничего не слышат, не говорят и не видят.
– Как те три обезьяны! – насмешливо сказала Адди. – Ну хорошо, пусть Вильгельм, только отпустите руку.
Подчинившись, он улыбнулся.
– Так-то лучше, Аделаида. А теперь садитесь – выпейте бокал холодного пунша. Если, конечно, не предпочитаете чего-нибудь покрепче.
– Я сяду, потому что у меня пересохло в горле. Но когда я выпью пунш, то вернусь в каюту и упакую вещи. Буду вам очень признательна, если вы доставите меня обратно в Берлин.
– Надеюсь, вы хорошо плаваете. Здесь очень сильное течение.
Пререкаясь с императором, Адди и не заметила, что яхта давно отошла от причала и теперь находилась метрах в тридцати от берега.
– Это возмутительно, ваше…
– Вильгельм – вы же обещали.
– Ну хорошо, пусть Вильгельм – я требую, чтобы вы немедленно высадили меня на берег!
– Это единственная ваша просьба, которую я не могу исполнить. Все остальное – только скажите. Бриллианты, меха, золото – ваше желание для меня закон.
Он попытался взять Адди за руку, но та резко отстранилась.
– Пожалуйста, не вздрагивайте так! Неужели я кажусь вам настолько неприятным?
– Не в этом дело! Вы красивый мужчина и знаете это. Но красота для мужчины, как и для женщины, – не самое главное. О нас судят по нашим поступкам, а не по тому, как мы выглядим. Ваш дешевый обман вызывает у меня отвращение.
Он опустил голову.
– Понимаю, что заслужил ваше осуждение. Но не окажете ли вы мне одну пустяковую услугу? Давайте останемся друзьями по крайней мере до Ремагена. Там, если будете настаивать, вы сможете сойти на берег и уехать – я отдам необходимые распоряжения. Дорогая Аделаида, я слишком вас ценю и уважаю, чтобы силой навязывать вам свое общество. Кроме того, мне кажется, что вас не так уж легко запугать.
Расчет оказался верным – Адди приняла вызов.
– Кажется, это вполне разумно. В любом случае у меня как будто появился выбор. – Она посмотрела на стремительно удалявшуюся пристань Кенигсвинтера. – Что ж, Ремаген так Ремаген. Постараюсь получить удовольствие от поездки, которую ждала с таким нетерпением.
– Gut! Gut! Ganz gut![20] – Император радовался, как юнец. Схватив Адди за руки, он закружил ее по палубе, чуть не опрокинув при этом буфетный столик. – А теперь начнем нашу экскурсию, – сказал он, подтащив ее к ограждению. – Все очарование Рейна заканчивается в Кенигсвинтере. Дальше к северу лежит Рур – бесплодная равнина, где добывают уголь и варят сталь. Но если двигаться к истокам реки, то можно увидеть тот Рейн, который воспет в немецком фольклоре, в песнях и операх. Черный лес породил немало легенд о сказочных гномах, гоблинах и ведьмах.
Здоровой рукой кайзер указал куда-то назад.
– Видите вон те холмы, что, словно часовые, выстроились на восточном берегу реки? Легенда гласит, что это семь гномов, которые подружились с Белоснежкой. Злая королева из зависти превратила их в камень.
Адди вздрогнула. Речную долину действительно окутывала атмосфера какой-то тайны. Наверное, легко поддаться воображению, если живешь в стране, где из уст в уста передают предания о черной магии, колдовстве и огнедышащих драконах.
Впереди в небо вонзался одинокий острый пик, возле вершины которого теснились снежно-белые облака.
– Der Draschenfels, – сказал кайзер.
– Скала дракона, – перевела Адди. Император был польщен.
– Я уже оценил – вы знаете немецкий лучше, чем большинство туристов. Особенно британских – они такие тщеславные. Приезжая в чужую страну, ожидают, что все туземцы говорят по-английски.
– Австралийцы не такие, – рассмеялась Адди. – О, смотрите, какой замок!
Высоко на скале виднелись древние руины. На фоне неба четко прорисовывались подточенные временем зубцы, напоминая обнаженную в предсмертном оскале гигантскую челюсть.
За кормой яхты уходили вдаль полоски белой пены.
– Мне вспомнилась одна известная музыкальная пьеса, – сказала Адди. – Помните тот момент, когда рыба выпрыгивает из воды?
– У вас живое воображение, дорогая Аделаида. Император попытался ее обнять, но Адди решительно отстранила его руку.
