Ознакомительная версия.
Кристен отвернулась, впервые в жизни почувствовав уколы ревности. Но поскольку прежде ей не доводилось испытывать ничего похожего, она не отдавала себе отчета в том, что с ней происходит. Она знала лишь, что ей было не по себе, когда она видела, как эта дама, такая красивая и так элегантно одетая, пытается привлечь к себе внимание Ройса. Кристен послужило утешением лишь то, что Ройс был слишком поглощен беседой с королем и ничего не заметил.
День сменился вечером, а пир все продолжался. На заднем дворе разожгли большой костер, на котором жарились целых три большие туши; среди них был олень, принесенный утром охотниками, баран и теленок, так что меню было весьма разнообразным. Дичь меньших размеров готовили прямо в доме на очаге, так же, как и свежие овощи, принесенные с огорода. Из погреба достали множество головок сыра и свежие, недавно собранные фрукты, из которых делали сладкие пироги и разнообразные соусы.
Кристен ела стоя, когда могла улучить момент. Подобные сборища были ей не внове. Ей и раньше приходилось много работать в этих случаях, потому что в разгар зимы слуги довольно часто болели и на кухне всегда требовалась лишняя пара рук. Но дома Кристен никогда прежде не приходилось помогать в подготовке к пиру в летнее время, и в этом заключалось существенное отличие.
Зимой, когда на закрытой кухне становилось слишком жарко, можно было открыть заднюю дверь и глотнуть холодного свежего воздуха. Здесь же, несмотря на то что,рядом с очагом все окна были раскрыты настежь, Кристен казалось, будто она сама жарится в печке вместе с большими медовыми пряниками.
Казалось, духота была сильнее, чем все предыдущие дни. Конечно, все дело было в том, что в зале с самого утра толпилось много народу. К тому же Кристен доставляли неудобство длинные рукава ее рубахи, которые плотно облегали ее руки, не пропуская воздуха. И рубаха, и надетая поверх нее туника прилипали к спине и к бокам. Волосы ее растрепались и свисали мокрыми прядями по обе стороны лица.
Несмотря на то что Кристен была сильной, здоровой девушкой, сейчас она буквально уже валилась с ног. Другие женщины время от времени улучали момент, чтобы выскочить из дому и немного отдышаться на свежем воздухе, но она не могла себе этого позволить. Хоть она больше и не была прикована, за ней постоянно наблюдали - Ида, другие женщины и несколько людей Ройса. Кристен не сразу поняла, что этим людям, которые сидели поодаль с самым праздным видом, приказано присматривать за ней. Вот вам и цена доверия, которое питал к ней Ройс!
Возможно, это особо и не задело бы ее, если бы не жара, из-за которой Кристен чувствовала себя не менее раздражительной, чем остальные женщины. Сердитые окрики и оплеухи, которыми старшие из них награждали молодых, щедро сыпались налево и направо. Даже Ида дала затрещину какой-то девчушке просто за то, что та всего на несколько секунд оставила работу и стояла обмахиваясь.
Измученные слуги сбились с ног и были на взводе. А за столами пиршество было в самом разгаре, и гости веселились от души. Какое-то время все танцевали в центре зала, и Кристен с тоской наблюдала за ними, обратив внимание на то, что саксонские танцы мало чем отличались от норвежских. Барды исполняли баллады о драконах и ведьмах, о великанах и эльфах. Менестрель, аккомпанировавший себе на арфе, воспевал подвиги героев минувших дней, особое внимание уделяя королю Экберту, деду Альфреда, сыгравшему важную роль в истории королевства. Король Экберт начал с того, что признал господствующую роль Мерсии, а закончил тем, что дважды нанес Мерсии поражение и в результате освободил свое королевство из-под ига могущественного соседа.
"Интересно, много ли правды во всех этих преданиях?” - подумала Кристен после того, как прослушала о победах Экберта над уэльсцами и рослыми кельтами из Корнуэлла, упорно сопротивлявшихся его власти. Все присутствующие с восторгом внимали этим историям, заставляя менестреля снова и снова повторять их.
И так продолжалось весь день - знатные гости пили, ели и веселились вовсю, в то время как слуги падали с ног от усталости. Один раз двое лордов окликнули Кристен, требуя, чтобы именно она подавала им еду. Но Ида уже предупредила ее, что она не должна прислуживать за столом, хотя и получила свободу перемещения. Это только порадовало Кристен. Одно дело - готовить еду в глубине кухни, вдали от любопытных глаз, и совсем другое - прислуживать лордам и их дамам, которые, по мнению Кристен, были ничем не лучше нее. Этих двух лордов она попросту проигнорировала, пока им наконец не надоело попусту тратить усилия и они не подозвали другую девушку.
Кроме этого случая, больше на нее не обращали внимания. По крайней мере, она так думала. Она почувствовала бы себя неловко, если бы знала, что на самом деле все присутствующие, включая самого короля, с большим интересом поглядывали на нее. Дворяне обсуждали ее между собой, указывали друг другу на нее, но считали ниже своего достоинства расспрашивать кого-либо о рабыне, за каковую они ее принимали, судя по одежде и занятию. И лишь Альфред не постеснялся обратиться к Ройсу, чтобы тот удовлетворил его любопытство.
Если бы Кристен могла присутствовать при этом разговоре, она пришла бы в ярость. Она и так была в бешенстве из-за того, что все без конца обсуждали пленных викингов. Ройса превозносили за этот подвиг, хвалили за то, что он заставил этих дикарей работать на постройке укреплений. А между тем эти дикари весь день сидели взаперти в своем сарае, где не было даже окон, в то время как все в доме пировали! Эти дикари были ее друзьями и родственниками!
Если бы она и так уже не была на взводе из-за жары, тех презрительных замечаний в адрес ее друзей, которых она успела наслушаться, было бы достаточно, чтобы довести ее до точки кипения. Достаточно было косого взгляда или неосторожного слова, чтобы она взорвалась. И как раз таким взглядом одарил ее Ройс.
Когда менестрель исполнял очередную балладу и все на время притихли, Кристен подошла к открытому окну и присела на подоконник, обмахиваясь обеими руками. Приставленные к ней охранники не могли видеть ее со своего места, так как ее загораживали стоявшие у стола женщины, что вполне устраивало Кристен в се теперешнем мрачном расположении духа. Но Ройсу было отлично видно ее, и она перехватила его суровый взгляд, который совершенно правильно расценила как приказ держаться подальше от окна. Неужели он считал, что она убежит через окно? Вне всякого сомнения, именно этого он и боялся. Ей отказывали даже в возможности хоть немного передохнуть от духоты.
Это было уже слишком. Она поднялась и, не спуская глаз с Ройса, демонстративно оторвала оба длинных рукава своей рубахи, как уже сделала однажды, и выбросила их в окно. Она мгновенно почувствовала облегчение, когда прохлада коснулась ее обнаженных рук.
Ознакомительная версия.
