Ознакомительная версия.
Он улыбнулся. Похоже, это безумие завладело им навсегда. И слава Богу.
Колин никогда не был противником брака, однако ему претило жениться только потому, что так надо. Не был он и чересчур разборчивым. Просто ему хотелось, чтобы его брак основывался на страсти, дружбе и общих интересах. Чтобы можно было беседовать с женой и смеяться, если найдется для этого повод. Ему нужна была жена, от которой не хотелось бы искать развлечений на стороне.
Поразительно, но, похоже, все это он нашел в Пенелопе.
Единственное, что ему осталось сделать, – это убедиться, что ее «великая тайна» останется таковой. То есть нераскрытой.
Потому что он просто не в силах видеть боль, которая появится в глазах Пенелопы, если ее подвергнут остракизму.
– Колин? – шепнула она. Ее губы шевельнулись, и ему захотелось прижаться к ним губами.
Он склонился ниже.
– Да?
– Что-то ты притих?
– Я думаю.
– О чем?
Он снисходительно улыбнулся.
– Право, ты проводишь слишком много времени с моей сестрой.
– И что это должно означать? – поинтересовалась Пенелопа, изогнув губы в улыбке, свидетельствовавшей, что она никогда не упустит возможности поддразнить его. Да, с такой женщиной не соскучишься.
– Ты стала ужасно приставучей.
– Ты хотел сказать – упорной? Или, может, настойчивой?
– Можно сказать и так.
– И что в этом плохого?
Их губы разделяло лишь несколько дюймов, но им не хотелось прекращать эту шутливую пикировку.
– Ну, если ты проявишь настойчивость, демонстрируя послушание своему мужу, – глубокомысленно отозвался Колин, – то это даже хорошо.
– Неужели?
Колин кивнул.
– А еще лучше, если ты будешь упорно цепляться за мои плечи, отвечая на поцелуи.
Ее карие глаза так восхитительно расширились, что ему пришлось добавить:
– Ты не согласна?
И тут Пенелопа удивила его.
– Вот так? – спросила она, положив руки ему на плечи. Тон ее был дерзким, взгляд кокетливым.
Боже, до чего же она мила!
– Для начала неплохо, – сказал Колин. – Но ты могла бы, – он накрыл ее ладони своими, прижав их к себе, – держаться за меня чуточку крепче.
– Понятно, – кивнула она. – В том смысле, что я не должна тебя отпускать?
Колин на мгновение задумался.
– Пожалуй, – сказал он, уловив в ее словах более глубокое значение, чем то, что лежало на поверхности. – Именно это я и хотел сказать.
А затем слов стало недостаточно. Колин прижался губами к ее губам, вначале нежно, но не прошло и секунды, как им овладела страсть. Он даже не подозревал, что способен на подобные чувства. То, что он испытывал сейчас, выходило за рамки физического желания…
Это была потребность, жгучая и ненасытная, стремление пометить ее как свою собственность.
Он так отчаянно желал ее, что не представлял, как вытерпит целый месяц, остававшийся до свадьбы.
– Колин! – ахнула Пенелопа, когда он опустил ее на подушки дивана.
Но он был слишком занят, осыпая поцелуями ее шею, чтобы произнести что-нибудь более членораздельное чем:
– М-м?
– Мы не… О!
Колин улыбнулся, нежно прикусив мочку ее уха. Если бы она закончила фразу, вряд ли ему удалось бы продолжить в том же духе.
– Ты что-то сказала? – проворковал он, прежде чем снова приникнуть к ее губам в долгом поцелуе.
Он оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы она могла вымолвить:
– Я только…
И он снова поцеловал ее, наслаждаясь стонами удовольствия, рвущимися из ее горла.
– Извини, – сказал Колин, забравшись рукой под ее юбки, – ты, кажется, что-то говорила?
Он скользнул рукой выше, поглаживая нежную кожу ее бедра.
– По-моему, – прошептал он, – ты хотела попросить меня, чтобы я коснулся тебя здесь.
Пенелопа ахнула, затем застонала, но все же умудрилась выговорить:
– Не думаю, что я собиралась просить тебя об этом.
Колин усмехнулся, прижавшись губами к ее шее.
– Ты уверена?
Она кивнула.
– Значит, ты хочешь, чтобы я остановился.
Пенелопа яростно замотала головой.
Колин понял, что может овладеть ею прямо здесь и сейчас. Он может заняться с ней любовью в гостиной его матери, и она не только позволит ему, но будет наслаждаться происходящим.
Но это не станет для него очередным завоеванием. Это даже не соблазнение.
Это нечто большее. Возможно, это… любовь.
Колин замер.
– Колин? – шепнула Пенелопа, открыв глаза.
Любовь?
Нет, не может быть.
– Колин?
Или может?
– Что-нибудь случилось?
Дело не в том, что он боится любви или не верит в нее. Просто он… не ожидал ее.
Он всегда думал, что любовь поражает человека как удар молнии. Вот он прохлаждается на вечеринке, скучая до слез, и вдруг видит женщину, один взгляд на которую навсегда изменяет его жизнь. Нечто подобное случилось с его братом Бенедиктом, и, видит Бог, он и его жена София наслаждаются безоблачным счастьем в своем поместье.
Но его отношение к Пенелопе… Он даже не заметил, как оно изменилось. Все произошло медленно, как-то буднично, и если это любовь…
Неужели он бы этого не понял?
Колин пристально вглядывался в Пенелопу, пытаясь найти ответ в ее затуманившихся глазах, растрепавшихся волосах и сбившемся лифе платья. Может, если смотреть на нее достаточно долго, он поймет?
– Колин? – прошептала Пенелопа с беспокойством в голосе.
Он снова поцеловал ее, на этот раз со страстной решимостью. Разве поцелуй не лучший способ убедиться, что это любовь?
Однако поцелуй не внес ясности в его сознание, но, если его мозги по-прежнему пребывали в тумане, потребности его тела существенно обострились.
Дьявол! Они не могут заниматься любовью в гостиной его матери, даже если Пенелопа охотно принимает в этом участие.
Колин отстранился и вытащил руку у нее из-под юбки.
– Мы не можем заниматься этим здесь.
– Знаю, – отозвалась Пенелопа с таким сожалением, что решимость Колина следовать правилам приличий ослабела.
Он лихорадочно размышлял. Возможно, им удастся заняться любовью сейчас, не будучи застигнутыми на месте преступления. Бог свидетель, в его теперешнем состоянии все произойдет до неприличия быстро.
– Когда свадьба? – прорычал он.
– Через месяц.
– Что нужно, чтобы сократить этот срок до двух недель?
Пенелопа на секунду задумалась.
– Подкуп и шантаж. Возможно, то и другое. Наших матушек так просто не уломаешь.
Колин застонал, прижавшись к ней бедрами в последний восхитительный раз, прежде чем подняться. Ничего, скоро они поженятся и смогут валяться на недозволенных диванах в любое время дня. Но его долг перед Пенелопой, чтобы в первый раз они занялись любовью в постели.
Ознакомительная версия.
