— Очередная ложь вашей матушки.
— Если это ложь, ее можно легко опровергнуть, не так ли?
Арабелла сжалась, не в силах совладать с собой.
— Нет, — прошептала она, инстинктивно прикрывая ладонями грудь.
— Не знай я, что в твоем прелестном теле течет кровь распутницы, был бы тронут, глядя, как убедительно ты изображаешь девственницу. Надеюсь только, что тебя не успели ничем заразить!
Девушка непонимающе уставилась на него.
— Прекрати разыгрывать комедию! — проревел он.
— О! — неожиданно воскликнула она, вспомнив слова Адама. — Вы имеете в виду французскую болезнь?
— Вот именно, — процедил Камал.
А что это?
— Довольно! — Камал вытянул ноги и приказал: — Ну же, рабыня, сними с меня туфли! Я устал от твоих лживых сказок и глупой гордости!
— Я вырежу твое черное сердце! — прошипела Арабелла, хватая нож.
Камал не шевельнулся. В ее глазах, несмотря на напускную храбрость, отразился панический страх. Не желая пугать ее еще больше, он медленно поднялся.
— Отдай нож! — велел он, протягивая руку. Арабелла молча покачала головой. Камал сделал вид, что заметил что-то у нее за спиной, и сокрушенно охнул. Арабелла развернулась, чтобы встретить нового врага. В следующее мгновение ее запястье сжали стальные тиски. Нож выпал из онемевших пальцев на ковер. Каклегко он обманул ее! Слезы обиды и злости на собственную глупость полились по щекам. Хватка Камала чуть ослабла.
— Теперь, когда ты стала нежной и покорной, — насмешливо произнес он, — я не стану наказывать тебя, если вежливо попросишь прощения и раскаешься во лжи.
Голова Арабеллы была опущена, и он не мог видеть ее лица.
— Ищете подходящие слова, миледи? — Его ладони скользнули по ее рукам. Камал притянул девушку к себе. — Я слыву искусным любовником, и, поскольку ты давно уже не краснеющая невинная девушка, ожидаю, что ты не просто раздвинешь свои прелестные бедра, но и покажешь, чему научили тебя в постели другие мужчины. Это поможет нам скоротать время до приезда твоего отца.
И Арабелла, как ни странно, вспомнила день, когда расспрашивала Адама о любовных играх. Как весело они препирались тогда в саду виллы Парезе! Ей не терпелось узнать все о мужчинах, о том, что они делают с женщинами в постели… и о любви. Но это не любовь. Неотступный ужас. О Боже, умереть, не узнав, что такое настоящая любовь!
Она почувствовала, как его пальцы запутались у нее в волосах. Мерзкий, гнусный зверь!
Арабелла вздрогнула и услышала его тихий смех. Она завопила от ярости, бросилась на него, ударила кулаком в лицо, стала бить ногами. Камал стиснул ее шею, не давая дышать, но Арабелла продолжала сопротивляться. Ей удалось ударить его в коленку, и он на мгновение отпустил ее. Пальцы девушки сомкнулись вокруг ножки тяжелого серебряного кубка, и она, собрав силы, опустила его на голову Камала. Послышался глухой стук, но сама Арабелла почему-то в следующую минуту оказалась лежащей на ковре.
Камал тряхнул головой, прогоняя боль в виске, но не подошел к девушке, боясь, что удушит ее собственными руками. Она молча смотрела на него, очевидно, готовясь к смерти. Так, значит, она знала, что он убьет ее, когда накинулась на него. Короткое болеро разорвалось, и Камал увидел мягкую белую грудь и плечо, все в синяках от его пальцев. Как легко причинить ей боль!
Он шагнул к ней.
— Не подходи! Не смей!
Арабелла отползла назад и прижалась спиной к стене. Ни одна женщина до сих пор не сопротивлялась ему! Наоборот, все европейские дамы, с которыми он спал, вели себя так, словно использовали его для собственного удовольствия! Почему девчонка отбивается так, будто не отдавалась другим мужчинам?
Камал потерял голову от ярости. Он метнулся к ней так быстро, что вопли Арабеллы застряли в глотке. Камал рывком поднял ее на ноги, перекинул через плечо и, не обращая внимания на град ударов, намеренно похотливо погладил по ягодицам, зная, что худшего наказания для нее не может быть. Девушка отчаянно извивалась, но все напрасно — Камал отнес ее в спальню и бесцеремонно швырнул на пол.
— Ты ведешь себя как необъезженная кобыла, — прошипел он, встав над ней. — Видно, с тобой и следует обращаться, как с норовистой клячей!
Он снял пояс, связал ее запястья и, застегнув поверх еще один ремень, потащил ее к кровати. Она осыпала его всеми мыслимыми английскими и итальянскими проклятиями.
«Настоящая шлюха, — подумал он, и язык потаскухи!»
Камал пристегнул ремень к столбику кровати и отступил. Арабелла, не шевелясь, лежала на спине. Он хотел было сказать, что она проведет ночь на полу, но промолчал. Пусть мучается, боясь самого худшего!
Девушка наблюдала, как он снимает белую сорочку. Когда его рука замерла на поясе шальвар, она закрыла глаза. И стала ждать. На пол упали туфли. Тело девушки ломило от напряжения и ужаса. Арабелла дергала за ремень, но не могла его ослабить. Она остро сознавала присутствие Камала, но избегала встречаться с ним взглядом.
Камал проверил, крепко ли стянуты путы, и хотел уже коснуться девушки, но быстро отдернул пальцы. Ее волосы ниспадали на плечи и спину лавиной золотистого шелка. Боже, ну зачем она так прекрасна?!
Арабелла услышала, как под его весом просела кровать, и открыла глаза, но ничего не увидела — в комнате было темно. Следующий час она провела, пытаясь зубами развязать ремень и при этом боязливо оглядываясь на лежавшего на постели мужчину. Наконец Арабелла оставила бесплодные усилия и погрузилась в усталую дремоту. Она так и не узнала, что позже он бесшумно поднялся и накинул на нее одеяло.
— Проснитесь, госпожа.
Чья-то рука легла ей на плечо, и Арабелла с криком вскочила. Онемевшие запястья нестерпимо ныли. Открыв глаза, она уставилась в лицо молодого человека, которого уже видела прошлой ночью. Девушка лихорадочно огляделась, но в комнате больше никого не было.
— Кто ты? — прошептала она, видя, что он спокойно отвязывает ремень от кроватного столбика.
— Али, госпожа. Хозяин велел освободить вас и отвести в гарем.
Арабелла растерла затекшие руки.
— Где твой господин?
— С солдатами. Ему нравится тренироваться с ними, — с готовностью ответил Али, исподтишка изучая девушку, которая провела ночь на привязи. Ее запястья были покрыты фиолетово-черными синяками.
— Надеюсь, — прошипела Арабелла, — кто-нибудь пронзит его ятаганом.
Али отпрянул. Жалость к невольнице сменилась гневом.
— Ничтожной женщине не к лицу говорить подобное о повелителе. Тебе повезло остаться в живых! Будь на месте повелителя любой другой человек, ты уже лежала бы на морском дне!
Арабелла тяжело вздохнула.
